Аскар Туганбаев: звезда по ту сторону экрана

Александр Плющев: Добрый день, уважаемые зрители! Это SeoPult.TV, меня зовут Александр Плющев, я веду программу «Удельный вес». И сегодня у меня в гостях человек, регалии которого можно перечислять долго, в принципе, до конца нашей программы: медиагуру, человек, стоявший у истоков отечественной компьютерной журналистики, продюсер, бизнесмен, телерадиоведущий, лауреат множества премий и прочее, прочее, прочее, Аскар Туганбаев. Добрый день, Аскар!
Аскар Туганбаев: Здравствуйте!
А. П.: За последнюю пару десятилетий, ты успел сделать столько всего, что, наверное, когда заполняешь профиль в LinkedIn, ты очень устаешь?
А. Т.: На самом деле я превысил количество допустимых мест работы в «Моем круге» в «Яндексе» и не смог добавлять новое. Обратился к ним с просьбой увеличить это количество, они сказали, что это первое такое обращение к ним, поэтому мне пришлось некоторые мои работы складывать вместе в одну позицию.
А. П.: Сейчас ты бы какими словами себя охарактеризовал — не по месту работы, а по жизни?
А. Т.: Я представляюсь обычно как медиаэксперт: вроде как я разбираюсь в «телевизоре», в интернете… Наверное, интернет-продюсер.
А. П.: Давай мы вместе с тобой пробежимся по каким-то историческим точкам, такими крупными мазками наметим общую картину твоего жизненного пути. Ну, например, как в возрасте 21 года тебе удалось стать заместителем главного редактора «Компьютерры»?
А. Т.: Да, на самом деле это тогда был культовый журнал, и мне очень повезло, меня пригласил туда Евгений Козловский, сделал он это немного вынужденно. Сейчас можно уже раскрыть эту историю, потому что я до этого работал в компьютерном бизнесе, торговал компьютерами, был таким молодым прогрессивным менеджером. На самом деле я просто рано начал работать, потому что не закончил институт и было много свободного времени. Пока другие грызли гранит науки, я работал в компьютерном бизнесе, и «Компьютерра» обратилась ко мне с предложением написать большой материал про компьютеры, про маркетинг, про дистрибуцию, и я, как знал, все, что мог, написал. И так получилось, что написал немного лишнего, в общем, действительно рассказал некоторые ненужные подробности, и мне предложили покинуть место, где я работал. А Евгений Козловский как джентльмен и честный человек почувствовал, что он обязан взять меня на работу, раз так получилось.
А. П.: Подставил?
А. Т.: Ну он, может быть, и не хотел, он же думал, что я соображаю, что делаю, да? А я к тому моменту в «Компьютерре» писал какие-то стихи, анекдоты, маленькие статьи. Он понял, что писать я более или менее умею, язык подвешен, пригласил меня замглавреда. Я надеюсь, не пожалел.
А. П.: А вот сайт Tolkien.ru — это вообще что было? Он до сих пор открывается, надо сказать, там твои контакты висят.
А. Т.: Да, сейчас немного подзаморожен.
А. П.: Ты сам за домен продолжаешь платить?
А. Т.: Ну, там немного, слушай, что там платить-то? Я его создал в 1998 году. Я увлекался тогда Толкином, я Толкином очень давно увлекаюсь, с 1980-х. Читал на английском, собственно, язык учил так, потом очень ждал фильм «Властелин колец», выпускное сочинение в школе я писал по Толкину, и вообще он мне очень нравится, это такой эпический писатель, произведения прекрасные. И в 1998 году мне захотелось сделать этот сайт, там было очень много инновационных историй, мы там придумали блоги, как мы считаем, потому что у нас была лента на первой странице сайта, и это можно увидеть на скриншотах того периода. Каждый мог писать, по очереди выскакивали эти сообщения, была некая стена, некоторых толкинистов это бесило. Но в целом я хотел поговорить о фэнтези и о ролевом движении, показать, что люди с фантазией — не какие-то маргиналы, как тогда их представляли, тогда было отношение к ролевикам очень негативное, а хотел показать ролевое движение с человеческим лицом. Вроде тоже получилось.
А. П.: Но вот что касается самого сайта, насколько он тебе помог потом в отработке механизмов запуска каких-то тематических ресурсов?
А. Т.: На самом деле так получилось, что он меня потом привел в «телевизор», там я потом расскажу, просто меня часто приглашали как представителя «Средиземья», сообществ толкинистов.
А. П.: Ты с мечом ходил?
А. Т.: Ну да, с мечом и выпустил несколько телевизионных программ со своим участием. И просто насобачился как-то разговаривать в эфире, и потом меня уже пригласили телеведущим на «Времечко», тоже по результатам той активности вокруг фэнтези. Там еще была большая PR-история с переписью населения, когда я призвал всех средиземцев записаться средиземцами, и у нас в стране насчитали 600 тыс. эльфов, да, ну мне просто не понравилось, что в переписи первый вопрос был «национальность». Почему у людей спрашивают их национальность? Кого это вообще касается? Это личное дело каждого. Почему государство должно у себя записать: так, это еврей, это татарин, это казах.
А. П.: Это хоббит.
А. Т.: А это вот хоббит, пожалуйста. Да, мы как бы стебались, но получилось так, что набралось много этих средиземцев. А действительно при работе на Tolkien.ru я более или менее научился заниматься разработкой, потому что у нас были программисты, мои друзья, которым я давал задания, следил за их исполнением, научился как-то сам ковыряться, когда они меня не понимали. Я по образованию вообще-то программист, и там я освоил Perl, PHP, вот эти все веб-истории, начал немножко сам верстать, ну и потом научился делать интернет-проекты.
А. П.: Что касается твоих занятий бизнесом, там были не только компьютеры, но и интернет-кафе, еще что-то. Какой опыт ты из этого вынес? Вообще, можно в России заниматься мелким, средним бизнесом?
А. Т.: Ой, это очень интересная история. Я действительно четыре года потратил на создание офлайнового бизнеса. Открывали магазины, торговали расходниками, дисками, делали интернет-кафе в разных местах Москвы, игровые компьютерные клубы. Можно это делать все, но довольно трудно. И вот эта суета… Я очень сильно устал за те годы, потому что ты очень много делаешь, а выхлоп не такой большой. Для того чтобы делать это серьезно, нужно на макроуровне это делать, привлекать большие инвестиции, масштабировать структуру. Если ты пытаешься из одной палатки, потом из двух, из трех вырастить торговый центр какой-то, это, скорее всего, не получится. Или ты на это положишь всю свою жизнь, а учитывая, что у меня уже тогда было двое детей, довольно трудно было. Потом, конечно, легче работать на дядю, получать в конце месяца зарплату и не думать о том, как ты расплатишься со своими сотрудниками. Нет, ну, свободы, конечно, больше для реализации, особых препятствий я не видел. Правила игры, конечно, менялись, и если в конце 1990-х, когда мы начинали, было много «серого» рынка, никто не платил налоги, кассовые аппараты не везде стояли, то сейчас уже так вопрос не стоит, более или менее все «в белую» происходит, махинации закончились, и сейчас, мне кажется, более понятно, как работать, это все прозрачно.
А. П.: Потом у тебя был такой продюсерский период: АТВ, О2ТВ — что там еще? — Gameland был, ну и наконец, RuTube. Что-то об этом периоде: что ты вынес из него и какие выводы сделал о самой индустрии медиа?
А. Т.: Я тогда много работал как раз на стыке телевидения и интернета, потому что в «телевизоре» никто про интернет ничего не понимает, а интернетчики не понимали про «телевизор», и приходилось все время это как-то переводить. И вот когда я работал на «Авторском телевидении», мне там поручили делать некоторые интернет-проекты, мы делали интересный проект онлайн-телевидения для Ходорковского.
А. П.: А потом же «Авторское телевидение» вообще целиком ушло в интернет?
А. Т.: Ну да, когда закрыли «Времечко». Но они продолжали некоторое время делать ряд программ для разных небольших каналов.
А. П.: Я имею в виду вещание.
А. Т.: Ну да. Но сейчас это уже все прошло, да. И был бум: все стали делать небольшие нишевые каналы — молодежный О2ТВ, Gameland тоже, и везде, естественно, нужен был интерактив. Чтобы быть современным, нужно было выстраивать и компьютерные сервисы, и тут мне как раз пригодилось понимание того, как делать интернет, и, так как у меня был хороший опыт работы в «телеке», я знал, как это и где стыковать. Я помню, когда мы работали ведущими в программе «Времечко» с Яной Поплавской и с Димой Быковым, я придумал в эфир поставить этот маленький компьютер, принес из дома маленький ноутбук, «либретку» — помнишь, такая серая была? Я ее поставил Яне Поплавской, сказал: «Яна, вот сюда тебе будут приходить в эфире SMS, e-mail, ты можешь их читать, озвучивать». И это в результате ее немножко вырубило из эфира, потому что она в режиме реального времени получила довольно большой поток, и говорила: «Ой, а тут вот это пишут! А вот тут такая реплика». То есть появился некоторый интерактив.
А. П.: Ты был первым продюсером RuTube и инициировал, контролировал, я не знаю, управлял сделкой по продаже его «Газпром-Медиа». Сейчас, спустя пять лет после той сделки, можешь ли ты рассказать некоторые ее подробности, можно ли их раскрывать? Был ли выбран момент для продажи, сумма сделки?
А. Т.: Ну, сумму сделки, конечно, раскрывать нельзя, это не моя тема, но подробности продажи RuTube довольно интересные, в том смысле, что основатели компании, создатели, Олег Волобуев и Миша Паулкин, конечно, думали, как это продать, кому и т. д. Мы с ними постоянно обсуждали, кому это можно продать. А учитывая, что они были в Орле, а я в Москве, то первичную предпродажную подготовку делал я. И мы ходили и в Google, и в «Яндекс». И Антон Никитин, который тогда занимался всеми интернетовскими проектами «Газпром-Медиа»... Собственно, это его идея была, потому что у него был бюджет большой, ему надо было покупать хорошие проекты. Мы с ним встретились, он говорит: «А что вообще есть из проектов на рынке?» Я говорю: «Ну вот, мы с ребятам RuTube делаем, а у меня еще такая Formula O2, гонка есть, телевизионная, давай вот это». Он говорит: «Нет, вот это непонятно что, а RuTube — это прикольно, давай обсудим». И дальше приехали ребята из Орла, это все обсуждали, «Газпром-Медиа» долго думал, и я сделал некую такую шалость, это была абсолютно спонтанная история.

Мне позвонил корреспондент «Коммерсанта» — по-моему, 15 августа, у них была совершенно мертвая неделя, никаких новостей не было, — он мне позвонил, я шел по Гоголевскому бульвару, он говорит: «Аскар, слушай, а есть какие-нибудь новости? Что-то вообще происходит?» Я говорю: «Ну как, вот „Газпром-Медиа“ RuTube покупает». Хотя никаких договоренностей еще не было, это была некая провокация.

Он говорит: «Да? Ну ни фига себе! Давай напишем! А почем?» Я говорю: «Ну, ты знаешь, моя оценка — где-то 3-5$ млн». Он, значит, это все пишет, они, бедные, обращаются за комментарием к аналитику «Финама» Делицыну, говорят ему: «Вот, смотрите, „Газпром-Медиа“ покупает RuTube за пять миллионов!» Бедный Делицын, который первый раз вообще это все видит, думает: что же делать-то? Но он же аналитик, он думает: «Так, ну если „Коммерсантъ“ пишет, что покупает, значит, покупает. Значит, надо как-то объяснить». И он там старается и говорит: «Ну, в принципе, при этих параметрах, этой посещаемости, этой капитализации он стоит... ну, два, ну, три, но пять — чего-то многовато!» А он тогда вообще ничего не стоил. И когда через полгодика, нет, через несколько месяцев, где-то в декабре, уже позвонили из «Ведомостей» и сказали: «Слушайте, вообще покупает или не покупает „Газпром-Медиа“ RuTube?» Они обратились за комментариями, собственно, в «Газпром-Медиа», «Газпром-Медиа» ничего не понял, потому что, естественно, они позвонили прямо в основной «Газпром», который вообще ни слухом ни духом, что такое RuTube. Они там ничего не поняли и сказали: «Без комментариев», вместо того чтобы сказать: «Вы что, сдурели, что ли?»
А. П.: А он в это время закручивал вентиль Украине как раз!
А. Т.: Ну там, по-моему, был такой анекдот, что «Газпром» не разобрался, набрал в «Яндексе» «RuTube», хотел купить русскую трубу, а купил видеохостинг. Но в результате в тот момент они опять у бедного, по-моему, Делицына же спросили или у кого-то еще из аналитиков: «А сколько он может стоить?» И меня спросили. Я говорю: «Вы знаете, он уже подрос, капитализация выросла, я думаю, что через полгодика он уже вполне может стоить 15$ млн». Аналитики пытаются прокомментировать это безумие и смотрят: «Так, ну, если Делицын сказал, что 15 августа он стоит 3$ млн, время прошло вот столько, если Туганбаев говорит, что, типа, весной он будет стоит 15$ млн, то сейчас где-то десяточку-то он стоит». И мы так потихоньку цену и выращиваем. Это PR, чисто медийная история.
А. П.: Спасибо тебе, что ты сказал, что не будешь комментировать сумму сделки, мы примерно выяснили.
А. Т.: Нет-нет, цену я не называл! Это то, что писали газеты, это можно нагуглить.
А. П.: Как ты оцениваешь нынешнюю контентную политику RuTube?
А. Т.: Ох! Ну, знаешь, как всегда, когда бывшего руководителя спрашивают, он говорит, что трава была зеленее, а небо голубее, тем более что у RuTube это все меняется постоянно. Ну, наверное, они правильно отошли от UGC, хотя мне жалко, там много моих роликов юджисишных погибло, я их там не могу теперь найти, они у меня были в единственном экземпляре, мы тогда много заливали всего. Наверное, правильно, они думают о монетизации, и, конечно, им нужен профессиональный контент, потому что рекламодатель не захочет размещать рекламу в каком-то странном неконтролируемом пользовательском окружении. Поэтому в ту сторону, как они думают, медиаканал — это, наверное, перспективно. Хотя обидно, конечно, что такая огромная история ушла, UGC, прямые трансляции, которые они убрали. На RuTube было много инновационных вещей. Там, например, были ссылки на определенные моменты прямо, то есть можно было указать на старт с нужной секунды. Они на YouTube появились позже, это мы придумали первые. Мы первые придумали общественный рейтинг, то есть такое чувство локтя, ведь на YouTube на первые позиции в рейтинге попадали ролики с самым большим количеством просмотров, в результате в топы вылезали ролики, где трамвай отрезает голову человеку, какие-то негативные истории. А мы на RuTube на первые позиции ставили ролики с самым высоким отношением проголосовавших к просмотрам, в результате ролик с десятью просмотрами, но десятью проголосовавшими «за», попадал на первую позицию, и это действительно показывало, что это востребованный ролик, интересный, который люди оценивают положительно.
А. П.: Я от себя добавлю, что, например, знаменитая видеотрансляция «Эхо Москвы» тоже начиналась с помощью RuTube.
А. Т.: Да-да-да, но, собственно, моя работа как продюсера была установить отношения со всеми производящими контент медийными компаниями, и мы ходили ко всем, я к Саше приходил, к Венедиктову приходил, говорил: «Поставьте здесь». В СТС, в ТНТ, во все каналы ходил и говорил: «Ребята, нам нужен контент, а вам нужны интернет-трансляции». Они говорили: «Зачем?» А это 2006-2007 год, конечно, все было неочевидно.
А. П.: Не могу тогда не спросить: а почему ты ушел из компании после продажи? Ты счел свою роль выполненной, не видел перспектив? Что?..
А. Т.: Ты знаешь, у меня отношение к этому с годами меняется.
А. П.: Раньше ты по-другому отвечал.
А. Т.: Раньше я по-другому отвечал на этот вопрос, да. У меня была определенная обида на всю эту сделку. То, как она прошла, мне не совсем понравилось.
А. П.: То есть не десять все-таки?
А. Т.: Не комментирую, меня финансовая сторона не касается. Я понимал, что придет новое руководство, я понимал, что я был первый парень на деревне, а сейчас придет серьезная крупная компания ТНТ, «Газпром-Медиа», с другими рычагами управления, подходами, и что, в принципе, надо этот этап закрыть и двигаться дальше, потому что на самом деле темп снизился. Потому что когда стартап — это интересно, когда каждый день новое, когда любая твоя идея реализуется разработчиками сразу, — это одна история, а вторая — это когда уже приходит большая эксплуатирующая компания, начинаются «скучные деньги», и мне захотелось что-то новое зажигать, тем более что я на тот момент уже понимал, как двигаться дальше.

И еще такой нюанс: 1 января 2008 года вступила в действие четвертая часть Гражданского кодекса новой редакции, в которой уже ответственность за публикацию контента в сетях элетросвязи наступала по отношению к владельцам сайтов. Там не было прямо так написано, но, по сути, получалось, что за весь UGC-контент на RuTube начинала отвечать компания, а это довольно такая стремная история.

Если раньше это никак не регулировалось — ну, выложил и выложил, — то сейчас уже возникают вопросы пиратства и т. д.
А. П.: Ну, он до сих пор не урегулирован, так что ты рано ушел, если причина только в этом. Потом в 2008 году ты работал в ВГТРК, мы работали с тобой в одной компании, бок о бок фактически. Что ты об этом периоде можешь сказать, какие интересные проекты можешь вспомнить?
А. Т.: Ой, это был очень интересный период, да, это, конечно, армия такая, это большая машина, и я получил огромный приятный опыт взаимодействия в мощной команде, особенно на радио, когда все всё подхватывают, когда редакторы заранее готовят тексты, когда заранее готовы промо, гостевые редакторы договорились с гостями, то есть машина работает просто как часы. ВГТРК — это прекрасная армия совершенно, и там были большие ресурсы, и если было принято решение, то все исполнялось быстро и четко. И мы там делали тогда детскую сеть Bibigosha.ru как раз для канала «Бибигон», а я вообще очень детей люблю, и мы там делали красивые мультики, игрушки, нам очень сильно помогали Microsoft и Влад Габриэль, который нас курировал. Правда, мы там внедряли новую технологию Silverlight, из-за которой со мной все спорили: «Туганбаев, почему вы двигаете Silverlight, что это такое?» Сейчас, к сожалению, Silverlight, считай что нет.
А. П.: Не зря ругали-то на самом деле, видели «бесперспективняк».
А. Т.: Ну, с одной стороны да, с другой — у каждого нового проекта есть какие-то обременения со стороны акционеров, учредителей.
А. П.: Партнеров.
А. Т.: Партнеров, да. Поэтому, если мы так делаем, значит, так надо и не стоит говорить: «Ребята, почему вы так делаете, а не так? Лучше всех послать и сделать вот так». Хорошо, когда есть такие возможности, а когда нет, значит, ты делаешь так, как ты делаешь, но при этом Silverlight давала очень хорошие возможности.
А. П.: Твоя роль в Bibigosha какая была?
А. Т.: Ой, я там делал все, и сейчас можно уже, наверное, рассказать некоторые подробности. Я ее придумал, я реализовал и управлял всем проектом, и сейчас уже можно сказать, что я ее полностью оплатил, на этот проект все деньги были мои, то есть ВГТРК на разработку денег не дал, частично технологиями поучаствовал Microsoft, они дали…
А. П.: Silverlight.
А. Т.: Они дали разные серверные инструменты, там был BizSpark, там было некоторое обучение, то есть они, в принципе, помогли как следует технологически, это сэкономило несколько сотен тысяч долларов, но все основные деньги я вложил свои.
А. П.: А это сколько?
А. Т.: Сейчас скажу. Почти 1$ млн получилось, где-то 700-800$ тыс. Это были деньги из моей компании, мы их оторвали от производства игр. Вообще-то я занимаюсь еще игровыми проектами, делаю игры для соцсетей. Мы тогда подумали, что если мы создадим детскую соцсеть, то сможем делать туда игры, развивать этот игровой мир. К сожалению, свернули проект и каналы, и Bibigosha сейчас тоже заморожен, поэтому это никак не окупилось, и эти деньги были закопаны, но это определенный опыт.
А. П.: Хорошо, давай перейдем к делам относительно недавним. Ты перешел из ВГТРК в CTC Media, замутил там портал Videomore, это был такой, может быть, самый шумный твой проект.
А. Т.: Но он и самый успешный.
А. П.: Может быть, самый успешный. Вспомни, пожалуйста, ты пришел делать, у тебя уже была эта мысль про портал Videomore, или родилось как-то потихонечку?
А. Т.: У меня так: доменное имя Videomore я зарегистрировал за год до того, начал думать в сторону лицензионного видеопортала тоже до того, но когда, я приходил, меня не приглашали делать видеопортал, меня приглашали делать вообще все new media. А на тот момент CTC Media не выкладывал видео в онлайн. У них был маркетинговый сайт, они делали анонсы, но целиком видео они не выкладывали. И как только я пришел, появилась задача монетизировать контент в онлайне, и тогда я придумал Videomore, мы его вместе с нашими орловскими партнерами, с которыми мы делали RuTube, быстренько подняли, потому что сроки были очень сжатые, но при этом у Орла, у компании «Инвентос», все уже было написано, все модули были готовы, и они развернулись где-то за два-три месяца.
А. В.: Расскажи поподробнее о Videomore, он же назван социальной телесетью. Удалось ли тебе его сделать по-настоящему социальной?
А. Т.: Нет, к сожалению, не удалось, этого по ряду причин не произошло, и ряд механизмов мы не успели дореализовать, хотя они у нас все прописаны, даже смакетированы, но, опять же, в результате потери темпа и некоторых внутриорганизационных изменений там, к сожалению, поменялись и акционеры, и руководство, и начались некоторые пертурбации, в результате которых нам не удалось доделать, как мы это видели. И плюс, конечно, мы не получили должной эфирной поддержки. В ВГТРК и CTC Media я сталкивался с тем, что телевизионщики, эфирщики не обращают особого внимания на эти все интернет-вещи, потому что вообще-то с точки зрения денег это копейки, а усилия довольно серьезные. А мы понимаем, что 15 секунд рекламы в телеэфире — это очень большие деньги.

Когда мы делали Bibigosha на ВГТРК, мы пару раз получили эфирное время перед «Спокойной ночи, малыши!». Вот реально, «Спокойной ночи, малыши!», пошла заставка, потом пятнадцатисекундный ролик Bibigosha, в этот момент у нас падают сервера, естественно.

Потому что если у тебя 10 млн зрителей и конвертация хотя бы 1-2%, хотя бы родители какие-то пошли и тут же набрали, естественно, все сервера ложились, поэтому эти большие числа на «телеке», конечно, для проектов тяжелы. Но мы не получили нужной интеграции в эфир для видеосоцсети. Я надеюсь, что это произойдет, потому что, на самом деле, общие тенденции в мире телевидения, в мировом телевидении именно в сторону social TV, там уже все понимают, что та бродкастинговая концепция, которая была раньше, когда у тебя есть тематическая цепочка, когда единицы контента одна за другой двигаются в эфире и когда у тебя заканчивается один сезон сериала, а тут на подхвате другой, она в мире вот нишевизации телевидения уже не работает. Когда у тебя сто каналов, держать внимание в одном очень трудно, а у тебя уже и в том же приборе, в connected TV, в Smart TV, или на планшете, или на компьютере, уже есть VoD-сервис, когда ты можешь смотреть все, что ты хочешь, вот эта канальная тематическая история перестает работать. И реально где-то 20-30% молодых американцев сейчас определяют, что им смотреть, не на основе телепрограммы, не на основе эфирных анонсов, а на основе социальных рекомендаций, то есть они доверяют другим людям. И вот эти вот социальные рекомендации и заставляют делать какие-то комьюнити вокруг телевизионных продуктов, и все равно и наш «телевизор», и мировой «телевизор» придут к тому, что социализация телезрителей вокруг контента и вокруг эфирных событий будет просто необходима.
А. П.: Давай поговорим о Videomore сейчас. Как ты оцениваешь ее работу сейчас? Ну, например, такой аспект: в пабликах во «ВКонтакте» весьма агрессивная рекламная политика ведется, с «обнаженкой», со всеми прочими атрибутами. Не знаешь ли ты, компания этим занимается или агентство какое-нибудь?
А. Т.: Я очень хорошо все знаю, говорить могу мало. «ВКонтакте» — специфическая среда с молодежной аудиторией, там работают определенные знаки, поэтому на том языке, на котором говорит «ВКонтакте» работает и то агентство, и те сотрудники компании, которые этим занимаются, и они делают это эффективно. Там нет никакой прямо жесткой желтизны, то есть порнографии-то нет. Videomore включает в себя в том числе проекты канала «Перец», на котором есть довольно откровенные программы, но не прямо уж совсем порнографические. Ну, там «Голые и смешные», условно говоря. Такие программы. И они продвигаются соответствующим образом, соответствующими ссылками, в соответствующих комьюнити «ВКонтакте». В обычном интернете, по обычным рекламным сетям такого не происходит, для каждой аудитории это подается по-своему, потому что сейчас на Videomore уже пять каналов: там СТС, «Домашний», «Перец», «Рен» и 5, — это основные каналы развлекательные НМГ, «Национальной Медиа Группы», и, конечно, они все по-разному продвигаются на арене. Есть программы научные, какие-то общепознавательные, где-то там есть немножко политические программы, где-то новостные. Они хранятся на Videomore, они раздаются на внешние сайты, и они продвигаются в соответствии с тем каналом, в котором они продвигаются, то есть с правилами того канала.
А. П.: Непосредственно в контенте Videomore вы продавали все виды видеорекламы: прероллы, мидроллы, построллы. При этом рекламодателям обещалось CTR порядка 10%. Вычислялось на каких-то конкретных кейсах?
А. Т.: Да. CTR на видеорекламе с начала 2008 года, конечно, постоянно падает, как и в любой рекламе. Сначала очень высокий, потом он потихоньку падает, но у нас на ряде проектов он был и выше 10%, это обычно связано с точным таргетингом, когда под специальный проект подбирается особенный ролик с участием актеров из этого проекта. Вот сериал «Воронины» — там сами персонажи снимались в рекламных роликах Ambi Pur, это освежитель воздуха, и когда ты ставишь преролл с этими персонажами, то зрителю интересно, что это за сценка такая, почему они там с освежителем бегают, что у них там сгорело на кухне и т. д. И там CTR мог быть и 20%. Поэтому, если правильно подобрать ролики, на них может быть очень высокий CTR.
А. П.: Ну, ушел ты теперь из Videomore и говорил, что собираешься собственными видеопроектами заниматься. Может быть, у тебя есть что анонсировать нашей аудитории прямо сейчас?
А. Т.: Ну, я как предприниматель всегда параллельно строил какие-то проекты на будущее. У меня так получается, что проекты, которые я делаю сам, очень сильно опережают время, в частности объектно-ориентированное телевидение, которое мы делали в 2005 году, сейчас, видимо, на 15 лет как-то опережает, потому что только-только начинаются эксперименты на Западе с телевизионными онлайн-играми, которые мы делали в 2005 году. Ну, так бывает, что сильно опережаешь время. То, что мы делали на ВГТРК и на CTC Media, года на три, даже на пять лет опережает время. Поэтому параллельно я занимался какими-то лабораторными исследованиями. В основном это касается рекламы вокруг видео и социализации зрителей вокруг телевидения. Я сейчас буду делать second screen, это большой проект, связанный с обратным каналом для телевидения на планшетах, на мобильных устройствах, и там очень много аспектов: там есть социализация, там есть геймификация просмотров, там есть рекламные технологии, то есть уточнение рекламного таргетинга телевизионной рекламы. 81-84% американцев при просмотре телеэфира одновременно держат на руках второй экран, потому что современному человеку уже скучно на один экран тупить, он как-то расползается вниманием на другие каналы коммуникаций. И если у тебя есть вот этот второй экран с обратной связью, который уже может услышать, что ты сейчас смотришь, распознать звук, по библиотеке отпечатков понять, что это за канал, что это за программа, а по твоему социальному профилю и твоей социальной активности понять, кто ты конкретно, то можно широкий пятнадцатисекундный рекламный ролик Ford расшифровать на конкретной аудитории уже с конкретными моделями. Если это мужик 30 лет, ему можно показать внедорожник и попробовать с ним интерактивное взаимодействие, чтобы он там поиграл мышкой или пальцем. Если это девушка, ей можно какой-нибудь Ford Focus подсунуть, уже более бюджетный для нее, красивенький, с глазками. То есть это уточнение телевизионной рекламы на основе социальной активности. Вот в эту сторону копаем. Я сейчас буду делать проект Video.ru, это большая партнерка, которая будет неким продолжением Videovolna.TV, которую я до этого делал. Это некий агрегатор видео с разных онлайн-кинотеатров, в котором мы тестируем рекомендательные системы, системы поиска по видео и современные рекламные системы, такие как RTB (real-time bidding) и т. д.
А. П.: Еще пару слов о Videomore. А почему ты тогда ушел оттуда?
А. Т.: Опять-таки еще не прошло достаточно времени, чтобы можно было прямо совсем все говорить.
А. П.: Еще не все умерли!
А. Т.: Нет, ну, просто, чтобы я не помешал ни проекту, ни людям, которые там остались, но если смотреть по открытым источникам, то видно, что после смены акционеров у CTC Media была очень большая смена в руководстве, там менялась команда, приходили, уходили люди. За три года, в принципе, я проект опять запустил, стартап-период прошел, он начал эффективно монетизироваться, мы выполнили все финансовые планы по зарабатыванию денег. Ну, немножко тоже становится скучно, хочется развиваться, хочется другой скорости создания проектов, и не все у меня получалось запускать, что я бы хотел, поэтому захотелось некоторой свободы.
А. П.: В конце апреля в Facebook ты написал о том, что готовишь новый стартап TVchart. Расскажи о нем?
А. Т.: Ой, это интересный проект, но я не хочу его запускать… Я сейчас расскажу, что за проект. Я просто не хочу его двигать стандартными путями через эти все стартап-уикенды, посевную стадию, бегание в лифтах за инвесторами. Потому что проект масштабный, большой, он называется стартап, но на самом деле, чтобы его запустить, нужно довольно много денег, усилий и, главное, административно-рекламного ресурса. То есть нужны договоренности с большими игроками рынка, поэтому он условно называется стартап, но мы не питчим инвесторов, не бегаем ни за кем, потому что все основные игроки про него знают, я его представил ряду каналов, рекламным агентствам и т. д. и продолжаю им объяснять, что это и как это, и мы находимся в переговорах. А физически это следующая история: это социальный рекомендер телесмотрения на втором экране, то есть мы внутри этого стартапа мониторим соцсети, видим, что люди обсуждают из того, что они сейчас смотрят или смотрели в течение недели, определяем самые популярные и по социальному профилю, паттернам поведения или каким-то еще признакам идентифицируем пользователя и подсказываем ему, что сейчас обсуждают в соцсетях, что популярно, что смотрят другие люди и где он может найти эту аудиторию, как он с ней может общаться. То есть это некая умная телепрограмма. Ну, естественно, там есть и VoD, и разные рекламные технологии, и надеюсь, что геймификация, бейджики и т. д.
А. П.: То есть это немножко аналитический проект?
А. Т.: У него есть большая аналитическая часть, которая нужна и для построения рекомендательной системы, и для более точного таргетинга, но для конечного пользователя он не аналитический, он развлекательный.
А. П.: Для этого нужна новая технологическая платформа?
А. Т.: Даже несколько платформ. Там нужна и рекламная платформа очень мощная, real-time, и «высасывание» в режиме реального времени из блогов, семантический анализ, кластеризация информации и т. д. Это мы сделаем с партнерами, с Игорем Ашмановым и т. д. Нужна видеочасть очень большая, потому что тебе пользователю на втором экране нужно показывать видео, которое ты ему рекомендуешь. Если он сейчас, например, смотрит какую-то серию сериала, а ты ему можешь на втором экране показать предыдущую, следующую или аналогичный телевизионный продукт, ты должен уметь это видео с видеохостинга забрать, показать пользователю и как-то его пронавигировать по другим параметрам, поэтому это и видеоплатформа серьезная. При этом, так как полный зоопарк «железа» сейчас, то есть планшеты с разными размерами, с разными ОС, там connected TV разный, приходится, конечно, разрабатывать под очень много разных форматов.
А. П.: Давай еще о «втором экране» немножко поговорим. Какие ты видишь возможности для его использования? Вот ты сказал чуть-чуть, может ли это одновременно быть и пультом для большого телевизора?
А. Т.: Конечно.
А. П.: Может быть, еще какие-то стороны мы не видим? Расскажи.
А. Т.: Second screen — это первый шаг, это пока что все-таки больше PR-технология, пока ни телевизионный рынок, ни пользователи не требуют этого, они не понимают, что это, и он пока навязывается производителями. Конечно, все новые умные телевизоры будут поставляться сразу с планшетами, то есть и пульт будет вырастать, и игровые приставки будут обладать возможностью управлять телепотоком, очень сильно Microsoft в эту сторону двигается. Xbox One — это фактически и очень сильное телевизионное second screen решение. И конечно, все производители планшетов будут пытаться делать разные умные пульты, и это первый шаг к расширению контроля внимания зрителя за пределами дивана в гостиной. То есть мы начинаем с ним взаимодействовать перед телевизором, вот мы уже знаем, что он хочет смотреть видео, вот тебе планшет в руки, на этом планшете ты можешь пока только смотреть какой-то VoD и общаться с каким-то зрителем. Следующий шаг: ты встаешь с дивана, уходишь из гостиной, идешь по квартире, у тебя должно все сохраниться, твое телесмотрение, на твоем планшете должен продолжиться просмотр, то есть он должен перехватить видеопоток, который у тебя шел по телевизору и продолжиться с того места, где ты ушел на кухню, при этом сохранить все рекомендательные возможности, телевизионную программу, социальность и т. д. Дальше ты вышел на улицу, у тебя там 4G или 3G, и начинается геомобильная история. Дальше у тебя Google Glass, я его называю, вообще эту технологию — middle screen, это следующая история после second screen. Она будет тебе помогать тебе навигироваться по телевизионному контенту, если ты смотришь его перед телевизором, и здесь у тебя могут выскакивать какие-то дополнительные истории. Это фактически наложение second screen на first screen, это middle screen, и когда ты выходишь на улицу, начинаются вообще волшебные вещи, потому что появляется геоконтекстная мобильная видеореклама, когда ты идешь по городу, а у тебя фактически открывается целый волшебный мир, когда обычные серые здания, машины и люди обрастают вторым медийным слоем, и на них возникают какие-то видеорекомендации, какой-то дополнительный контент, ты можешь посмотреть маленькую познавательную передачу про эту достопримечательность, ты можешь посмотреть видеособытие в клубе, которое сейчас происходит под землей. То есть идет в клубе, а ты можешь увидеть, что там происходит, у тебя появляется некое такое рентгеновское зрение за счет этих всех технологий. И second screen — это просто первый шаг к нему, то есть нам нужно интерактивизировать общение пользователя с видео, потому что сейчас оно очень пассивное, все льется на человека, он ленится, он не привык. Но, например, мой старший сын сейчас сидит с тремя экранами всегда, то есть я вижу, что у него один большой экран, относительно большой, 26 дюймов, на котором какая-то компьютерная активность, рядом у него планшет стоит вот так вот, на котором у него идет сериал с видеосайта, какой-нибудь «Шерлок», и еще мобильный телефон, в котором он чатится с девочками и мальчиками в соцсетях. И это вот три экрана, он абсолютно органично между ними перетекает, и для людей будущего это будет нормально. Плюс эти очки. Теперь мы начинаем понимать, почему мозг используется человеком только на 10-20%, вот это все зарезервировано для рассредоточенного внимания, для потребления вот этого всего. И это то, что пугает многих учителей — то, что дети становятся гуглозависимыми и пользуются только «Википедией», не хранят знания в голове. Нас-то в советской школе как учили? Как можно больше выучить: историю, географию, литературу.
А. П.: