Эльдар Муртазин: аналитика и отвага

Александр Плющев: Здравствуйте, уважаемые телезрители SeoPult.TV! Меня зовут Александр Плющев, это программа «Удельный вес». И сегодня у меня в гостях мой давний знакомый — человек с крайне противоречивой репутацией и с крайне противоречивым имиджем. Человек, которого и любят, и ненавидят, и ценят, и пренебрегают, и спорят, но читают. Человек, определяющий во многом лицо отечественной IT-журналистики, — Эльдар Муртазин. Эльдар, привет!
Эльдар Муртазин: Привет, Саша!
А. П.: Мы пляшем традиционно от каких-то истоков в нашей программе и пытаемся определить, что же стало с человеком, что он докатился до жизни такой. Что привело тебя в IT-индустрию, в IT-журналистику?
Э. М.: Если говорить с самого начала, я попал, как и большинство людей, сюда, наверное, случайно. Получилось очень просто.
А. П.: Подожди, а ты кем хотел в детстве стать?
Э. М.: В детстве? Наверное, космонавтом.
А. П.: Ну, в отрочестве.
Э. М.: Нет, ну, в самом детстве — космонавтом. Потом я хотел заниматься биологией. Занялся я совершенно не биологией, абсолютно нет. А потом кривая вынесла совершенно в другие эмпиреи, и занимался аналитикой в том числе.
А. П.: Аналитикой чего? Что ты анализировал?
Э. М.: Я анализировал страны, я анализировал системы вооружений стран и тому подобную неинтересную чепуху.
А. П.: Мог бы человеком стать!
Э. М.: Мог бы, но видишь как, в какой-то момент у меня появилась возможность — 1990-е годы это были — завозить сюда военными бортами фактически без таможни, без прочих вещей разную технику. В частности, из Германии. И мы повезли телефоны. Телефоны, корпуса SuperMicro для компьютеров, для серверов. В общем, это был маленький бизнес. У нас даже появился с партнерами маленький компьютерный магазин, где мы продавали что-то подобное. И в какой-то момент, буквально очень быстро, я понял, что не хочу всю жизнь заниматься перекладыванием коробок, мне это неинтересно. Но сами устройства мне были интересны. И был тогда ресурс iXBT — он и сейчас есть, — куда я написал просто обзор телефона, который, собственно, мы и привезли. Его ни у кого не было — Siemens C25/Power. Power — там батарейка была больше, как сейчас помню. И все стали говорить, что такой модели не существует, это какой-то Китай, нет такого аппарата, нет limited edition этого аппарата. Я показывал фотографию коробки, показывал телефон, объяснял. В общем, с этого начался мой путь в журналистике.
А. П.: Надо сказать, примерно таким же образом он до сих пор и продолжается.
Э. М.: Ну, фактически да. И мне понравилось. Понравилось то, что есть возможность общаться с аудиторией, с людьми. И главное, что я всегда, наверное, хотел не просто быть услышанным, это может сделать любой человек, а в той области, которая тебе интересна, — то есть я нашел эту область, телеком, она мне интересна, — что-то попытаться изменять. Изменять мир к лучшему. Может быть, это высокопарно звучит, как высокие слова, но есть примеры того, что, когда есть какие-то плохие вещи, не только в России, их можно исправить. Обратная связь всегда важна. Для производителей, операторов, не суть важно. И приведу простой пример. Имея на тот момент хорошую работу, хороший доход, я от него де-факто отказался. Моя семья меня в этом поддержала, за что им отдельное спасибо. И в течение двух лет, пока я выстраивал, скажем так, жизнь по-новому, это была принципиально другая жизнь. Для себя я вынес несколько вещей, за которые меня кто-то любит, кто-то ненавидит: я всегда буду говорить то, что думаю. И очень часто истерика начинается в общении со мною людей с того, что нельзя так поступать, нельзя говорить то, что ты думаешь, так никто не живет, это не по правилам и прочее. При этом средств давления нет. Я не знаю, убить можно, а по-другому, финансово нельзя.
А. П.: Ты сказал о iXBT, да?
Э. М.: Да.
А. П.: А каким он был за эти пять лет, что ты там пробыл, и какой он сейчас, как эволюционировал?
Э. М.: Сложный вопрос. iXBT — очень сильный ресурс. Я крайне благодарен Павлу Соколову, это владелец ресурса. Мы встречались тогда на троих: Алекс Лагуненко, Павел Соколов и я. Это был 1997 год. В 1997 году мы встретились и обсудили, как мы будем работать.

На тот момент на iXBT не было раздела «Мобильная связь» вообще. Когда я пришел, за полтора-два года я его сделал основным разделом на сайте, он посещался больше, чем любой другой раздел.

И это вызывало очень у многих читателей противодействие: «Почему вы опять пишете про телефоны, нам неинтересно». Но рынок шел в эту сторону.
А. П.: Было какое-то ощущение, что mobile будет править бал через какое-то время?
Э. М.: Да. Ну, не ощущение, была твердая уверенность, что компьютеры будут заменены смартфонами. Тогда это слово было не популярно, оно вообще даже не существовало, потому что называли по-разному. И «камерофоны» появились, и другие названия. Но было понимание того, что все уйдет в эту область. И у ребят оно было. Мы начали работать, мы начали вкалывать. Была очень интересная команда, от нее остались сейчас на iXBT крохи, они перешли к другой модели бизнеса. За что я благодарен Павлу Соколову и iXBT? Потому что, если бы я попал в традиционное медиа, которых тогда в интернете не существовало, меня бы испортили таким заскорузлым подходом, когда надо делать так, так, по-другому нельзя. Так как ребята были не из этого бизнеса, не из медийного, они делали так, как считали правильным. И это было очень часто хорошо. То есть человек мог прийти к Павлу и сказать: «А сколько мы зарабатываем денег?» — и он получил бы ответ, плюс-минус. И это было очень открыто в том плане, что мы внутри команды могли обсуждать разные вопросы, которые для многих казались... Это разграничение, что их нельзя обсуждать. И для меня это стало своего рода откровением, потому что были очень открытыми внутри и могли проводить свою политику, то есть писать правду. И это очень сильно подкупало. Если ты видишь какую-то гадость, то есть устройство нехорошее, ничего страшного, напиши, что оно нехорошее. Потому что ты работаешь в первую очередь для читателей, а не для рекламодателей, условно говоря. Рекламодателей много, а читателей можно потерять. Им второй момент, который был крайне важен, — это была действительно команда энтузиастов, можно сказать, которая не за деньги во многом, а за идею строила ресурс. И то, что я оттуда взял, самое главное и основное, и что я говорю своим ребятам в рамках Mobile-Review.com: «Я хочу, чтобы вы стали сильнее и лучше, чем я. Я не претендую на известность. Более того, я ухожу в сторону всегда. Я хочу, чтобы в своей области, которую вы заняли, вас цитировали, вас знали». И когда мы говорим про нашу команду, то у каждого есть какая-то специализация. Люди часто говорят, ну условно: «Я не люблю Эльдара Муртазина, не читаю его никогда, продажный журналист, неинтересно. Но зато я люблю Сережу Потресова, потому что он всю правду расскажет». И он приходит снова к нам читать Сережу Потресова, не понимая при этом, что команда сформирована, по сути, мною. Это люди, которые работают со мной. И мне очень радостно от того, что есть разные мнения, разные точки зрения. Например, кто-то считает, что я Apple ненавижу, но при этом люди считают, что Сережа Кузьмин, наоборот, его любит без оглядки. Это мой заместитель, с которым мы работаем каждый день бок о бок. И то, что есть эти разные мнения, — это прекрасно, как мне кажется.
А. П.: К Mobile-Review.com мы еще вернемся, разумеется. Чуть-чуть еще о iXBT. Какая-то мутная история с твоим уходом или даже увольнением в 2002 году.
Э. М.: Не мутная абсолютно. А там было не увольнение.
А. П.: Все вроде шло хорошо.
Э. М.: Не совсем так. Это был переломный год, и тогда бизнес-схема iXBT изменилась полностью. Когда мы приходили на iXBT, до меня там Алекс Лагуненко, например, был, то это была команда единомышленников, и мы понимали, куда идти и что развивать. А дальше владелец бизнеса, контролирующий этот бизнес, Павел Соколов, принял решение: «А меня и так все устраивает, на много лет вперед все будет вот так». То есть уже было понимание, что я могу сделать собственный ресурс. Уже было понимание, что надо усиливать разные направления работы, не только с моей стороны. У нас была инициативная группа, — не только редакторов, но и совладельцев, — тех, кто хотел сделать ресурс значительно сильнее. И получилось так, что наше собрания команды все время выливались в проблемные обсуждения, когда мы говорили: «Паша, надо делать вот так, так и так», — он говорил: «Нет, мы так делать не будем». Или «не хотим», или «давайте подумаем». То есть фактически он не шел в этом направлении. Дальше произошла ситуация с нашим коллегой, который ушел в одночасье. Я пришел к Паше и сказал: «Паша, это неправильно. Я считаю, что это вообще неправильно, как мы поступаем. И давай подумаем вместе, соберемся обсудим, что мы делаем, как мы делаем». В итоге моей ошибкой было то, что в «аське» тогда, вечером в пятницу, чтобы не соврать, причем вечером, как это уже было после 00:00, я был уставший, Паша был уставший, и мы начали обсуждать эту же проблему. Быстро все это перешло на эмоциональный уровень, и он сделал простую вещь — сказал: «Все, я закрываю тебе доступ к сайту. Ты туда не сможешь войти. Мы тебе ничего не должны», — хотя он должен был заплатить мне деньги за многие вещи, скажем так, которые не были оплачены. Я ему написал: «Паша, эта ситуация неприемлема. Давай мы проведем расчеты, разойдемся. У меня есть некое оборудование, которое я брал от лица iXBT, мне надо его вернуть. Пожалуйста, пришли кого-либо, я верну это оборудование. И все. Но за часть вещей, которые я сделал, я хотел бы получить оплату». Мне было сказано, что этого не будет никогда, потому что этого не будет никогда. Тогда я сказал: «Паша, я до утра даю тебе время подумать, потому что в противном случае я уберу просто свои материалы с ресурса ровно до момента, пока ты их не оплатишь». А учитывая, что раздел наполнялся на 100% практически мною, я это сделал утром, когда Паша просто прекратил отвечать на что-либо. Дальше была история с попыткой давления. Был такой адвокат-юрист, который «Масяню» украл в итоге. Тогда они его нашли, он приехал, пугал тем, что я стану невыездным, буду сидеть и прочее. Я ему просто популярно объяснил суть отношений. И объяснил, что да, я поступил нехорошо, но я прошу ровно об одном, — я уже к тому моменту все, что был должен с точки зрения устройств, вернул, — чтобы та работа, которая была сделана, была оплачена и мы тихо, мирно разошлись. Все, я готов вернуть в любой момент, это одна минута, архив всего, что сделано, сделано мною, на секундочку, не кем-то еще, то есть это не сторонние, внешние авторы. Так мы разошлись. И с тех пор мы не общаемся вообще. Со всей командой общаемся.
А. П.: Ты сказал, что было понимание, что ты можешь уже можешь запускать свой собственный ресурс.
Э. М.: Да.
А. П.: И идея как-то, видимо, вызрела?
Э. М.: Нет, она была вынужденная.
А. П.: То есть ты, может быть, если бы не тот конфликт, так и работал бы в iXBT?
Э. М.: Скорее всего, да. То есть мне хотелось расти, мне хотелось делать другие вещи. И в рамках компании я мог что-то делать, но с ограничениями. Но в любой деятельности появляется в какой-то момент болото, когда ты автоматически делаешь какие-то вещи и не растешь. Если бы не этот толчок… Я за него Паше признателен, у меня нет никаких претензий или прочего, потому что фактически мне дали путевку в жизнь.
А. П.: Но денег так и не выплатили?
Э. М.: Нет, не выплатили.
А. П.: Это цена, это просто цена.
Э. М.: Это цена, да. Там деньги не такие большие были. И самое главное, что, когда я делал ресурс… Он же появился как? Два месяца я сидел рисовал стратегию, как я буду его делать. То есть у меня это время ушло не на то, чтобы судорожно начать штамповать обзоры или что-то подобное, а на то, чтобы понять, какие опорные точки будут, как я буду расти, как я буду нанимать людей, кого я буду нанимать, как я буду зарабатывать деньги на этом ресурсе. То есть два месяца у меня ушло на это. Потом был месяц, пока мы делали дизайн. И фактически в первый год работы ресурс был минусовым. То есть то, что я зарабатывал на стороне, тем же фрилансом, я тратил на ресурс. И нас было три человека, пишущих — один я.
А. П.: А как быстро вы вышли на окупаемость?
Э. М.: Через год. То есть через год появилась компания Zoom, Миша Голубев, это интернет-магазин. Они обратились и сказали: «Слушайте, ребята, вы делаете хорошую работу. И сейчас давайте мы сделаем некую рекламу». То есть это был первый наш рекламодатель. И получилось так, что это был 2003 год, сентябрь, открылись буквально все двери. Как только они разместили рекламу, стадное чувство сработало. Все их конкуренты, друзья, враги пришли и сказали: «Мы тоже хотим быть здесь».
А. П.: А как ты тогда понял, о чем именно писать?
Э. М.: Да очень просто. Я всегда выбирал те темы, которые интересны. Самое главное правило — чтобы было тебе интересно. То есть просто написать ради числа знаков, еще что-то… Тема может быть раскрыта одной страницей, может десятью. И за что нас ругают очень часто, говорят: «„Простынки“ в интернете никто не читает». Наш опыт доказывает, что большие тексты читаются, и люди по ним соскучились. Главное, чтобы было интересно. И тут есть обзорная часть — то, за чем приходят. Плюс различные сериальные вещи, которые еженедельно выходят.
А. П.: Как ты набирал людей? Как ты продолжаешь их набирать, то есть изменились ли подходы? Вообще, что нужно журналисту, чтобы твой ценз пройти?
Э. М.: Независимость, то есть человек должен не бояться спорить, например, со мной. Это совершенно нормально. Более того, этот человек должен оперировать фактами. Это же выясняется уже в процессе общения, когда человек… Молодых людей с горящими глазами много. Но, во-первых, у меня есть загруженность, и люди, которые имеют пробивной характер, в итоге садятся мне на шею так, что они добиваются того, что я с ними встречаюсь, мы обсуждаем какие-то вопросы. И дальше они доказывают, что они могут работать. Это такая первая линия обороны. Второе: не так важно, как он пишет сейчас, самое главное, насколько быстро он готов эволюционировать и хочет разбираться в этом. Тут тоже достаточно быстро видно по человеку: если ты ему один раз объяснил и он схватывает это на лету, понимает и начинает применять, это уже отлично, это наш человек. И третий момент: я всегда всем говорю, что я не прощаю в жизни двух вещей. Я не прощаю воровство, и я не прощаю «джинсу». То есть «джинса» — это когда в угоду какой-то компании, чтобы не портить отношения, ты пишешь не то, что видишь перед собой. При этом я не требую, чтобы человек написал, что это очень плохое устройство. Он может написать своими словами, но все минусы и плюсы он должен показать в равной пропорции. Потому что человек, который покупает дорогое устройство, тратит свои деньги, он должен максимально знать о возможных минусах, чтобы у него не было иллюзий. Мы не рекламное агентство какой-то компании. Мы показываем, как продукты работают, хорошо или плохо. Кому-то это нравится, кому-то не нравится, люди разные.
А. П.: Расскажешь чуть-чуть про устройство редакции? Сколько народу, в каких отделах, сильна ли ротация?
Э. М.: Ротации практически нет. Потому что у нас зарплата выше среднего по рынку. Это тоже изначально, наверное, мой подход. Очень забавно смотреть, когда крупные интернет-ресурсы…
А. П.: А у вас фиксированная плата, не сдельная?
Э. М.: Нет, не фиксированная.
А. П.: Сколько потопаешь, столько и полопаешь.
Э. М.: Не совсем так. Это тоже, кстати, пришло с iXBT. На iXBT это больше не работает. В момент, когда я ушел, это перестало работать. Что мы делаем? Чтобы была у человека мотивация, у него есть оклад, он получает некий фикс. Он такой, прожить можно. А дальше у него есть некий план, который входит в этот фикс. Ну, например, пять-шесть статей. Он выполняет этот план, и в любом случае, — выполнил план, не выполнил план, — он получает эти деньги. Дальше каждая статья имеет некую размерность. Ну, условно, начинается с 3 тыс. руб., например. Вторая статья имеет не 3 тыс. руб., а 3400, 3800, 4500 руб. Чем больше человек работает, тем больше он получает. То есть ему выгодно писать больше материала, но при этом есть контроль, что это не просто набивание какого-то текста бессмысленного, а это статьи, которые проходят отбор. Есть повышающий коэффициент за какие-то эксклюзивные вещи, когда человек говорит: «Я очень много времени потратил, чтобы разобраться. Статья получилась интересная, объемная». Мы видим, что сложно было ее создать. Это позволяет людям зарабатывать выше рынка. При этом у нас есть одна опция, которая всем нравится. Точнее, две опции. Люди могут работать из какой угодно точки, то есть они могут работать в офисе, они могут работать дома. Главное, чтобы он справлялся со своей работой. Второе: мы не запрещаем работать где-либо еще, понимая, что работа у нас основная, если человек в штате, но он может писать куда угодно, у нас «право первой ночи». Это многим людям нравится, но в итоге они все равно возвращаются, как говорится, к нам, потому что, вырабатывая план и плюс статьи, они получают и зарабатывают больше. Потому что этот повышающий коэффициент привлекательный. Переманить людей пыталось множество ресурсов, но они утыкаются в то, что приглашают их на меньшие деньги. Ребята смеются и говорят, что… То есть я, наверное, как владелец не зарабатываю на этом, но я считаю, что люди должны жить достойно с точки зрения того, где они отдыхают, куда они ходят отдыхать со своими половинами вечером, на чем они ездят, как они живут. И мне хочется видеть людей, которые находятся на той же социальной ступеньке, что и я. И поэтому зарплата у них хорошая. Поэтому ротация маленькая. И поэтому новых людей мы берем очень осторожно. Главное, чтобы они совпадали.
По числу людей: сегодня у нас в общей сложности работает почти два десятка человек. Уборщицу убираем за скобки. Делятся они очень просто. Унас есть генеральный директор, у нас есть бухгалтер… два бухгалтера. У нас есть технический директор. Это девушка, которая отвечает за организационные вопросы, вообще за все: за технологию того, как работает офис, с кем мы работаем, как документооборот организован и прочие, прочие вещи. Дальше идет редакция. В редакции у нас есть редактор картинок — тот, кто обрабатывает картинки для нас. У нас есть литредактор отдельный, который работает на всю редакцию. Ну и фактически, чтобы не соврать, дальше уже идут редакторы конкретных разделов. И плюс люди, которые работают в штате, получают зарплату за то, что они делают.
А. П.: Как чувствует себя сейчас Mobile-Review.com, главным образом финансово?
Э. М.: Нормально абсолютно. То есть, если говорить с точки зрения финансов, мы прибыльные много лет подряд, с 2003 года. Есть определенная сезонность. Когда мне коллеги по рынку рассказывают, что отработали этот месяц в минус, но в сентябре, например, компенсировали, — у нас такого никогда не было. Потому что каждый месяц мы работаем в плюс, отличается размер этого плюса. То есть тьфу-тьфу-тьфу, чтобы это было всегда так, но это не какие-то космические дали, золотые горы и прочее. Это стабильная работа, которая приносит вполне определенные, не очень большие деньги, честно скажу.
А. П.: Насколько удалось приспособить портал под эпоху новых медиа, под UGC? По-прежнему форум основным местом связи с внешним миром остается?
Э. М.: Абсолютно нет. Комментарии, форум закрывался, сейчас он открыт, но он будет перезапускаться. Нас через форум атаковали очень часто, и мы его закрыли на время, сейчас попытаемся привести в порядок. Пока он мертвый, будем называть вещи своими именами. Если говорить про пользовательский контент, мы эту эпоху пережили как-то спокойно. Потому что я считаю, что каким бы пользователь умным ни был, он не может стать экспертом в области, где человек получает зарплату за то, что каждый день… Вообще, журналист — это навозный жук, который в информации копается. И каждый день он пропускает через себя поток этой информации. И самое главное, чтобы это было ежедневно, плюс чтобы это было непредвзято. То есть человек может ошибаться, но он должен играть на любой стороне. Если компания сделала что-то хорошо, надо сказать: «Они сделали это хорошо». Если плохо, надо сказать: «Плохо». И в этом аспекте ребята генерят контент лучше, чем кто-либо. То есть мы с пользователями общаемся очень активно. Более того, например, в моей еженедельной колонке «Бирюльки»… порядка 50 тыс. человек читает еженедельно эту колонку. Разные люди. Пилот Boeing, причем не один, летными отрядами… То есть они присылают письма, и очень часто в письмах содержится информация, интересная для моей работы: как используют гаджеты. Например, как сварщики используют 3D-модели, для того чтобы на нефтяном производстве варить эти трубы алюминиевые или не алюминиевые. Это безумно интересно, я никогда бы не узнал, если бы не общался с людьми, как это происходит. И эта обратная связь работает. Но контент должны создавать все-таки люди, которые: а) отвечают за свои слова; б) проверяют информацию, это очень важно. Потому что, если мы посмотрим, в медийной сфере сегодня все-таки существует противопоставление журналистики и блогерства. Блогер не отвечает, по сути, ни за что.
А. П.: Безусловно, но я, может быть, немножко о другом спрашивал — о том, что вы как-то в соцмедиа, мне кажется, не очень представлены.
Э. М.: Не очень.
А. П.: Во всяких «фейсбуках», «вконтактах».
Э. М.: Мы вообще очень консервативны, честно скажу. И я консервативен. Например, я познакомился с Twitter рано, когда он только появился, но реально начал им пользоваться года через полтора-два. И если говорить про соцмедиа, мы не бежим за рынком. Вот появляется какая-то популярная тема, первое, что для нас очень важно, — это понять, а что это даст нашим читателям. Я приведу пару примеров. Например, есть люди — с чего мы начали, — которые не любят персонально меня. И очень часто было так, что человек в комментариях писал: «Зашел в статью, начали читать, понял, кем она написана, неинтересно, закрыл». А у нас удовлетворенность нашего читателя стоит на первом месте. Что мы сделали?

Мы придумали простую вещь: на анонсе статей есть инициалы авторов. Этого не делает практически никто, мы первые ввели это. До того как ты открыл статью, если ты постоянный читатель, ты знаешь, кем она написана, ты волен выбирать, открывать или нет. То же самое рекламные статьи, на правах рекламы — ввели значок Р. Нам рекламодатели и в первую очередь агентства говорили: «Вы идиоты! Никто не будет открывать статьи. Смотрите, никто так не делает». А после того как мы это сделали, все другие начали подтягиваться и делать так же.

Потому что все равно читают, но эффективность этих материалов заведомо выше, потому что человек уже знает, что он открывает и почему он открывает. И восприятие таких материалов лучше.
А. П.: Я считаю, что это снижает трафик, разве нет?
Э. М.: Вопрос же не в трафике. Условно говоря, у меня на прошлой неделе было общение с одним из агентств, которое говорит: «Да, у вас трафик меньше, чем на площадке, например, Mail.ru. Но при этом, когда мы измеряем эффективность продаж устройств конечным пользователям, вы площадка №1». Почему? Да потому что мы не «льем» просто мусорный трафик, это не про эту историю. Это история про то, что мы хотим, чтобы было все, скажем так, по-честному и эффективно. По-честному не всегда получается с точки зрения, наверное, того, как я бы хотел. Первые три или четыре года мы выставляли цены для рекламодателей, потому что работали напрямую с компаниями всегда. Эта цена — 100%, как она есть. И нам говорили: «Вы ломаете рынок». А сейчас, работая, например, с агентствами, мы понимаем, что агентские скидки 30-40% существуют, и нам приходится быть в этом рынке, если мы хотим быть в нем. И приходится тоже делать цены для агентств и делать уже скидки для клиентов. То есть мне эта схема как человеку не очень понятна. Если это стоит рубль, давайте продавать это за рубль, и дальше другое плечо заработает какие-то свои деньги, которые измеримы. Но почему я это должен продавать за 1,5 или за 1,3 руб., дальше рисовать скидку? Ну, схема работает так, к сожалению.
А. П.: Знаешь, какая история? Ты упоминал про свои «Бирюльки». Вообще, ты там, в Mobile-Review.com, остаешься таким играющим тренером, можно сказать, да?
Э. М.: Сильно играющим.
А. П.: Для чего? Ты же мог бы руководить там и все.
Э. М.: Философский вопрос.
А. П.: Смотри, 2014 год, ты пишешь об объеме трудов своих: «На MR вышло три выпуска подкастов, еще стоит добавить пять „Диджестивов“, которые все вместе потянули на семь с половиной часов. Давайте прибавим 13 видеороликов, снятых для нашего YouTube-канала, общей продолжительностью почти в три часа». Зачем тебе все это?
Э. М.: Ну, там еще порядка трех десятков статей моих, больших, объемных, на полмиллиона знаков примерно.
А. П.: Ты понимаешь, что если бы я все цитировал, что ты написал о своих трудах…
Э. М.: Я понимаю, но я это написал не из тщеславия, гордости, а просто чтобы показать объем работы, который идет. Почему я это делаю? Вопрос, наверное, философский. Потому что мне от этого классно, мне интересно этим заниматься. То есть, если говорить о возможностях, у человека редко выпадает возможность заниматься любимым делом, зарабатывать на этом и не кривить душой, не изгибаться под мир, не прогибаться под него, делать то, что нравится. Я делаю это, потому что я считаю это правильным. Это раз. Два: мне кажется, вне зависимости… Уже с 2002 года сколько прошло лет? Много, да?
А. П.: Двенадцать.
Э. М.: Двенадцать лет назад, когда я обсуждал вопрос, как я буду жить, про публичность, про то, что будут поливать грязью, это все было предсказуемо. Что придется стать публичным, придется этим заниматься, будут разные периоды, будут спады, будет рост, по-разному будут люди относиться. Тогда я принял решение, что это мое, что я приходу сюда не на год, не на два, а на много-много лет. Я выбрал это как дело своей жизни. И я иду по этому пути просто, я занимаюсь этим и другой работой, которая мне нравится.
А. П.: Давай обратимся к другой части твоей карьеры, которая вызывает часто нездоровый интерес в Рунете. Кто-то называет тебя правдорубом, кто-то троллем и т. д. Несомненно, ты один из чемпионов по количеству конфликтов и каких-то разборок.
Э. М.: Спасибо.
А. П.: Почему так? Тебе претит, когда «в интернете кто-то не прав»?
Э. М.: Нет, абсолютно, мне все равно. У каждого человека есть свой фронт работ. То есть, когда ты занимаешься… Понимаешь, мы в жизни делегируем какие-то вещи другим людям. Например, я прихожу в магазин и покупаю молоко. Я знаю некую марку, я не знаю технолога на производстве, я не знаю контролера качества, но я предполагаю, что…
А. П.: Я не знаю, как идет сигнал, я не знаю, кто клал кабель…
Э. М.: Например, да. Но я хочу верить, что человек, который на этом посту стоит, не выпустит бракованное молоко, которым я могу отравиться, что это его работа. Мне совершенно все равно, какие у него политические взгляды, какой он в жизни. Вот абсолютно. Но я доверяю ему как профессионалу в том, за что он отвечает. Ровно тот же самый подход относительно самого себя, относительно того, что я делаю. И я очень часто не говорю, не высказываюсь на темы, которые не касаются напрямую моей работы, — политические, например, темы, еще что-то. Но когда это напрямую касается той сферы, в которой я работаю, и я понимаю, что у меня есть знания и возможность сказать и повлиять, возможно, на ситуацию, я это делаю. Почему? Потому что я считаю, что это моя граница, это мой фронт, где я должен говорить то, что я думаю. Не потому, что я сам себя назначил это делать. Я ожидаю ровно того же от любого человека, который занимается этими вещами. Приведу пару примеров. Пример №1: компания МТС переходила с валютных платежей на рублевые. То есть это был закон, все должны были перейти на рубли. Но МТС так посчитал, что все, кто имел долларовые счета, неожиданно стали платить в рублях на 15% больше. МТС был одним из значимых рекламодателей на Mobile-Review.com на тот момент. И когда я пришел к ним и сказал: «Ребята, мы с вами работаем, но эта ситуация неприемлема абсолютно. Вы фактически ограбили половину страны. Ограбили в прямом смысле этого слова!» — мне сказали: «Слушай, тебе что, больше других надо? Зачем ты этим занимаешься? У тебя все хорошо, реклама есть, много. А если ты будешь продолжать этим заниматься, ее не будет». Я говорю: «Слушайте, но это же неправильно!» То есть, если я не защищу этих людей, тогда кто их защитит? По сути, да? Я вижу неправильность, я могу ее исправить. Мне сказали: а) я не смогу ее исправить; б) я многое потеряю. Пункт б) действительно состоялся, я потерял все бюджеты МТС практически целиком. А пункт а) не состоялся, потому что я упертый и я начал просто давить всеми возможными способами на то, чтобы это ушло. И когда я начал давить, я стал зачинщиком, то есть федеральные медиа, которые получали ровно те же, большие бюджеты от МТС, не выступали зачинщиками. Они показывали пальцем и говорили: «Ну, слушайте, Муртазин написал, но мы уже не можем молчать. Посмотрите, какой-то сайт пишет. Мы очень аккуратненько напишем, что да, у вас есть ошибочка какая-то». И когда пошла эта волна, естественно, мы лишились бюджетов. Ни один человек из тех, кто пострадал, не сказал спасибо за то, что мы это сделали. Все восприняли это так: ну, Муртазин написал, МТС в течение месяца поборолись, поменяли тарифы, вернули деньги. Причем там же была эпопея, что первоначально они возвращали деньги только по обращению. А мы дожали до того, чтобы автоматически пересчитали всем. Но, естественно, с конкретными людьми были испорчены отношения, потому что они считали, что это сделано даже не против компании, а против них. И с точки зрения того, заработал ли я или компания что-то: репутацию, деньги? Нет, мы скорее потеряли, потеряли во всех смыслах. То есть мы потеряли общение с МТС, я стал персоной нон грата для них. Мы потеряли деньги, которые были вполне значимыми. И да, я в этом плане идиот, наверное.
А. П.: Ты можешь припомнить, сколько раз с тобой за все это время судились компании и, может быть, какие-то иные персонажи?
Э. М.: Ты знаешь, в досудебном порядке мы урегулировали практически все споры, потому что, когда доходило до судебных претензий, происходило следующим образом: мы приносили все документы… То есть, когда мы что-то пишем или говорим или я говорю, я всегда базируюсь на фактах, которые я могу доказать от и до. И когда я приношу эти документы, и юристы противной стороны смотрят на них, они, почесав репу, уходят обратно и объясняют, что это бессмысленно. То есть компания может потратить деньги, она может потратить время, но итогом станет то, что они потеряют и деньги и время. И в итоге я получу право публично говорить о том, что победил какую-то компанию.
А. П.: Ты часто признаешь свои ошибки?
Э. М.: Да.
А. П.: Или ты всегда прав?
Э. М.: Нет, неправда. Более того, очень часто мне пеняют на то, что я не признаю какие-то вещи. Кстати говоря, мой первый журналистский опыт был связан на iXBT с тем, что был телефон Nokia 6210, я написал обзор, и в обзоре было сказано, что нет быстрой цифровой навигации по меню. Если помните кнопочные телефоны, там можно было нажать кнопку меню, дальше — цифровой код, и вы попадали в подменю, которое вам нужно. Почему я так написал? Потому что на экране точечки не появлялись, когда входишь в меню, и не проверил. Это была ошибка. И из этой ошибки раздули огромную историю. И мне мои коллеги говорили: «Забей! Слушай, это всегда происходит, люди всегда ошибаются». Я прямо написал новость, что да, я был не прав, да, там действительно есть навигация, исправили обзор и прочие вещи. Но сегодня, например, если мы говорим о текущем уровне дискуссии, она, к сожалению, бессодержательна. Когда у меня спрашивают, что вы не правы в том-то, том-то, иногда я бываю не прав, чаще я прав. Но самое главное знаешь в чем заключается? Что я-то не боюсь признавать свои ошибки, и я закладываю то, что ошибка всегда будет у того, кто много делает. И если мы говорим про объем работы, то, когда пишешь 30 полномасштабных статей в течение месяца, — да, там будет обязательно некий процент ошибки. Другое дело, что я пытаюсь всегда их исправить.
А. П.: У тебя есть какие-то вечные, такие злостные враги, как корпоративные, так и частные?
Э. М.: Ты знаешь, есть те, кто считает меня врагом, есть историческая враждебность со стороны компании Nokia, например. Причем там уже поколения сменились, но я встречался с несколькими топ-менеджерами, текущими, действующими, и на мой вопрос: «Ну о’кей, вы первопричин даже не помните, вы просто скажите, как вы воспринимаете, что в этой войне должно произойти, чтобы вы считали, что вы победили? То есть что должно случиться? Хотите, баннер повешу, где напишу, что вы победили, и прочее?» А особенно это смешно на фоне того, что они сейчас перешли в итоге в Microsoft, Microsoft с нами работает и пытается, наоборот, нивелировать все эти моменты. Я всегда открыто говорю: «Ребята, мы готовы уже много лет работать, у нас подход один и тот же. Но работа не заключается в том, что если вы приносите не очень работающий телефон и говорите: „Закрой глаза на то, что он неработающий“, — но я не могу этого сделать. Я не могу написать, что это конфетка, если он не работает».
А. П.: С другой стороны, есть ли у тебя какие-то такие love brands…
Э. М.: Конечно.
А. П.: …которым ты готов простить объективные промахи?
Э. М.: Нет, объективные промахи не могу. Приведу простой пример. Очень часто говорят, что… Исторически, давай перечислим. Сначала я ругал Ericsson. Потом появился Sony Ericsson, это был мой любимый бренд, с которым рос и сайт, и я. У него было предпочтение с точки зрения… Мне интересно было копаться внутри, поэтому быстро появлялись обзоры, часто «сливы» информации и прочее. Но самое главное в другом: всегда на первом месте интерес, а не отношения с брендом. Сегодня говорят, например, что я очень люблю Samsung, но с технологической точки зрения это компания №1, с точки зрения рынка это компания №1. Мне бесконечно приятно, что люди считают, что благодаря моей любви или нелюбви компания становится номером один или аутсайдером. Это забавно, но это перепутанная причинно-следственная связь. И приведу простой пример. Когда я пишу, не кто-то другой, разгромный обзор про ту или иную технику Samsung, которая вообще никакая… Такие модели тоже есть. Ну, Galaxy Ace 4, например. Там черным по белому написано: «Никогда не покупайте эту модель, потому что вы переплачиваете очень большие деньги». В комментариях сразу начинается: «Ну конечно, маскируется. То есть тут он ругает, чтобы там похвалить». Я не понимаю, в чем тогда маскировка, если действительно плохой продукт я ругаю, а хороший хвалю?
А. П.: Об одном из скандалов: в декабре позапрошлого года разгорелось твое противостояние с Lurkmore. Чем завершилось?
Э. М.: Да ничем не завершилось.
А. П.: И какой статус-кво?
Э. М.: Абсолютно никакого. Мне было интересно покопаться в этой истории, как она работает. Я покопался. Более того, того результата, который я прогнозировал, я добился очень быстро. То есть там все было достаточно предсказуемо. Никакого статус-кво нет, потому что в момент, когда… Там несколько историй на самом деле. Мне было интересно утверждение «В интернете законы не работают». Это утверждение неправильное, они работают. Можно добиться, просто твоей жизненной энергии тратится на это очень много. Денег, времени, юристов и прочее. А второй момент — было интересно посмотреть конкретно с Lurkmore, насколько быстро будет распространяться информация, — раз. А два — это же провокация. Знаешь как, выявить людей, которые тебя не любят, и вскрыть этот нарыв, намного проще, чем держать подспудно все это. Такая лакмусовая бумажка.
А. П.: Слушай, а как тебе при твоей такой скандальности бренды доверяют эксклюзивы, часто под NDA?