Рунету — 20 лет: молодость или зрелость?

Александр Плющев: Добрый день, уважаемые зрители! Меня зовут Александр Плющев, это программа «Удельный вес» на SeoPult.TV. Сегодняшний наш гость — персонаж собирательный. Кстати, он присутствует не только здесь, в студии, но и у вас дома, например, в любом гаджете. Это Рунет, которому исполняется 20 лет. И свой взгляд на историю Рунета, а также взгляд на его будущее сегодня вместе со мной бросят главный аналитик Российской ассоциации электронных коммуникаций (РАЭК) Карен Казарян и руководитель отдела исследований интернета аналитического центра «Видео Интернешнл» Алексей Беляев. Карен, Алексей, добрый день!
Карен Казарян: Добрый день!
Алексей Беляев: Добрый!
А. П.: Карен, расскажи, пожалуйста, как вы, собственно, готовитесь к празднованию 20-летия Рунета?
К. К.: В день юбилея проводится Российский форум по управлению интернетом. Это официальное и скучное мероприятие, но достаточно важное. Со всего мира соберутся специалисты из ICANN и других организаций, которые занимаются именно управлением интернетом. У нас теперь есть российский вице-президент ICANN Михаил Якушев. И ожидается много достаточно интересного, потому что в управлении интернетом назревают серьезные реформы, в которых Россия точно участвует. А вечером пройдет большое празднование в клубе «Арена», где соберутся, я думаю, как ветераны интернет-индустрии, так и люди, которые приложили к ней руку еще в самом начале ее существованию, может быть, даже в Советском Союзе. Будут и «современные» люди — чиновники, бизнесмены.
А. П.: Давайте пройдемся по некоторым вехам истории Рунета, отмеченным в онлайн-энциклопедии «Рунету — 20 лет!», которая, кстати, была составлена под эгидой РАЭК. А по какому принципу эти самые вехи отбирались? Было какое-то онлайн-голосование, экспертная комиссия?
К. К.: Да, экспертная комиссия в некотором смысле была. Люди, которые в том числе занимаются созданием мероприятий, таких как Российский интернет-форум и другие, вспоминали самые важные события. Мы за последние несколько месяцев записали несколько десятков интервью со всеми этими людьми, приложившими руку к истории. На основе их воспоминаний мы и составили эти вехи.
А. П.: Под Рунетом принято понимать не только домены в зоне .ru, но и вообще весь русскоязычный интернет, правильно? Но тем не менее за точку отсчета была взята дата регистрации домена .ru. Почему так? Ведь до того существовал и до сих пор существует, дай ему бог здоровья и долгих лет, прекрасный домен .su?
К. К.: Например, в 2014 году еще отмечается 25 лет вообще Всемирной сети. И там тоже были вопросы, почему именно 25 лет, почему именно сейчас? Они решили начать отсчет с того момента, как Тим Бернерс-Ли описал систему гипертекста. Так и здесь можно было выбрать много дат. Можно было начать с домена .su, можно было начать с первого соединения. Но как-то нам и Координационному центру доменов .ru и .рф показалось, что именно с делегирования домена .ru началась история российской интернет-индустрии. До того интернет все-таки был уделом энтузиастов. Точка отсчета, на наш взгляд, правильная.
А. П.: Подключаем Алексея Беляева, которого запросто можно назвать если не отцом-основателем, то уж одним из аксакалов интернета точно. Кого ты мог бы назвать первым или одним из первых бизнесменов, кто начал целенаправленно вкладывать деньги в ресурсы Рунета?
А. Б.: Если говорить о бизнесе, который связан именно с ресурсами Рунета, то, наверное, один из людей, который во многом это создал, — Гера Клименко. Он очень давно создавал ресурсы, которые, видоизменившись, сейчас вошли в холдинг Mail.ru. Недавно Клименко запустил «Медиаметрикс», который, в общем-то, стал достаточно знаковым проектом, позволяющим измерять пульс новостной активности в Рунете с точностью если не секунды, то до минуты и десятка минут. Кого еще? Я бы назвал еще команду «Рамблера», в которой когда-то давно работал. Была смешная по нынешним меркам история. Например, продажа рекламы за наличный расчет. Причем деньги, например, передавались в метро. Просто проще было рассчитываться наличными. Это был конец 90-х. Сейчас это уже некая легенда, но такое было.
А. П.: Кстати, а киберсквоттинг тогда уже существовал? И какое к нему было отношение? Менялось ли оно как-то?
А. Б.: Ты знаешь, наверное, существовал. Существовало понимание, что это некий ресурс, который надо бы захватить и использовать. Была, например, очень смешная история, когда в «Рамблер» обратилась достаточно крупная компания со словами: «А давайте мы сделаем совместный ресурс, посвященный Олимпиаде, но на наших условиях. Мы зарегистрировали хороший домен — столицей Олимпиады в те годы был Сидней, 2000 год, — Sydney.ru». Ну, мы решили, что домен хороший, и уже совсем было собрались делать проект на условиях партнера, как вдруг выяснилось, что они зарегистрировали неправильно написанный Sidney. Естественно, Sydney.ru тут же был зарегистрирован правильно, после чего была предъявлена карта мира, и разговоры пошли немножко по-другому. Это не означает, что мы рассорились. Это просто такой забавный кейс был в те годы. Да, домены регистрировали заранее, но иногда были такие ошибки. Отношение к ним? Ты знаешь, отношение всегда было не очень хорошим, на мой взгляд.
К. К.: Но, по сути, серьезный инфорсинг торговых марок начался, по-моему, в 2001 году.
А. Б.: Да.
К. К.: Когда начали судиться и отбивать. До того пытались как-то договариваться, выкупать или занимать как-то другие домены. Когда начался практически десятилетний процесс присоединения России к ВТО, мы начали выполнять некую программу по защите интеллектуальной собственности. Соответственно, мы начали принимать торговые марки, которые уже зарегистрированы, и приходившие компании, бренды начали судиться. Сейчас, конечно, такая ситуация с Сиднеем невозможна в принципе, потому что Олимпийский комитет агрессивно относится ко всей олимпийской собственности.
А. Б.: Ну да, а там всё это было буквально за несколько месяцев до. Возвращаюсь еще чуть дальше назад, еще в прошлое столетие — там же вообще было прекрасно. Я помню, что в группе «Махаон», в которой я работал, был человек в числе прочих, который приехал к нам из братской Эстонии. И он страдал, что не может пообщаться со своими друзьями и родственниками. Мобильных телефонов не было, Skype не было, и он придумал нечто под названием «чат». Это был такой простой скрипт на машинке Sun Microsystems. Совсем примитивный чат. И с помощью его автор общался со своими друзьями в Эстонии. Потом кому-то пришла в голову идея, что можно сделать этот чат публичным. И на свет появился «Диван». Когда появился «Диван», сначала он жил на сайте с каким-то длинным адресом. Потом все решили: а чего бы не сделать сайт Divan.ru? Пошли и зарегистрировали divan.ru, причем никаких проблем не возникло. Вы можете сейчас себе представить generic name, который свободен? Следом появилась Krovatka.ru, которая существует до сих пор.
А. П.: Первое агентство интернет-рекламы Tim Promotion появилось на год раньше доменной зоны .ru, в 1993 году. Технически оно, получается, старше Рунета. Неужели тогда уже была востребована медийка?
А. Б.: Уже тогда было понимание того, что интернет — это определенная среда, не только телекоммуникационная, но и медийная. Это СМИ, средство массовой коммуникации, если угодно. И раз так, то в нем вполне востребована реклама. Кроме того, многие смотрели на то, что происходит на западных ресурсах. Было понятно, что там реклама живет, развивается. Все смотрели с вожделением на тот самый пузырь конца 90-х, который надувался, первый пузырь доткомов. Там были деньги, и было предложение от тогдашних ресурсов, и был, естественно, спрос от наиболее продвинутых рекламодателей, от других интернет-ресурсов. И это был, в общем-то, вполне обоснованный спрос.
А. П.: Мой любимый в силу, наверное, моей основной работы вопрос: в 1998 году в истории Рунета произошло как минимум два знаковых события — основание Polit.ru и начало работы СОРМ (Системы оперативно-розыскных мероприятий), которая занимается сбором информации. Явилось ли это признаком того, что Рунет был тогда признан в качестве общественно-политической площадки? Площадки, может быть, не только для информирования, но и для пропаганды?
А. Б.: Агитация и пропаганда, да? Смотри, с моей точки зрения, в 1998 году произошло другое знаковое событие. Polit.ru — это важная история, СОРМ — это безусловно важная история. Правда, товарищ майор? Но было еще более важное событие.

1998 год — это первый год, когда именно информационный ресурс в Рунете впервые стал лидером по посещаемости. Это был сайт «Росбизнесконсалтинга».

Понятно, почему он в тот момент стал первым по посещаемости. Август 1998 года — это дефолт, и ровно тогда анекдоты ушли на второй план. Для меня это явилось знаком. У меня несколько, наверное, пристрастный взгляд, потому что весь август 1998 года я провел в офисе РБК, работая там. Я помню, что трафик увеличивался в два-три раза в день. Сервера подвозили и ставили, потому что иначе оно просто не работало. Да, действительно, в 1998 году получилось так, что интернет стал очень важной частью системы информирования населения, системы получения населением информации. Второй такой же скачок произошел в августе 2000 года. Случилось то, что многие из тех, кто имел отношение к интернет-СМИ, до сих пор называют «лодка на башне», потому что совпали два события. Случилось так, что большая часть телевещания на какой-то момент была прервана, по крайней мере в Москве. И в тот момент интернет-СМИ совершили второй скачок.
А. П.: Поехали дальше. Следующая веха — 2001 год. RU-Center выходит из-под крыла РосНИИРОС как самостоятельный регистратор доменов. И одновременно начинает работать Координационный центр национального домена, в качестве учредителя которого тоже выступил РосНИИРОС. Какими, по-вашему, объективными причинами вызвано такое изменение структуры управления отраслью?
К. К.: Это было в некотором смысле общее движение, во всем мире происходили подобные процессы. Где-то на границе 2000-х в большинстве стран произошла реформа управления внутренним доменом, были выделены независимые организации, которые получили от ICANN добро на управление внутренней зоной. То же самое произошло у нас. Почти везде было некое университетское сообщество, которое на каких-то общественных началах начало регистрацию. Потом, когда запустился серьезный коммерческий процесс, происходили реформы. Конечно, можно вспомнить того же Джона Постела, который долгое время единолично управлял доменной зоной. Но в целом это было в рамках мировых процессов.
А. П.: Почему коммерческие процессы начались лишь спустя семь лет после регистрации домена .ru?
А. Б.: Коммерческие процессы, естественно, шли и раньше. Знаешь, как вырастает дубрава? Дубы категорически не переносят, если они растут в чистом поле. Маленькие дубки в чистом поле не растут, им нужен какой-то покров. А потом они вырастают, как бы вырываются, и дальше уже растет дубрава. Так и получилось, что молодой Рунет очень неплохо развивался по крылом тогдашней очень тяжелой, усталой, часто безденежной российской науки. И российская наука, в общем-то, хорошо взаимодействовала с международными сетями. Но потом Рунет перерос это свое качество. Собственно, в 2001 году это и случилось. Фактически был формализован статус-кво, что есть отдельная большая сеть, она не научная, как это можно было увидеть за семь лет до того. Она коммерческая, она отдельная, и, собственно, управление у нее тоже стало отдельным.
А. П.: 2006 год. У нас появляется важная отраслевая организация — Российская ассоциация электронных коммуникаций, которую здесь сегодня представляет Карен. Каковы ее главные достижения, ее вехи, успехи и т. д.? Каким бы был Рунет без РАЭК?
К. К.: Тогда, когда он только появился, конечно, РАЭК еще не занималась непосредственно Рунетом. Была вторая дружественная организация — РОЦИТ, в которой я изначально работал. Мне кажется, что РАЭК неплохо сработал. Хоть у нас нет — так уж получилось — в индустрии полноценного саморегулирования, но некий диалог, по крайней мере, РАЭК с государством выстроил. И все эти отраслевые мероприятия, по большому счету, первые пять-шесть лет были таким очень милым, хорошим, но все-таки междусобойчиком. С РАЭК они начали производить впечатление, выходить на другой уровень. И когда президент Медведев в 2008 году приехал первый раз на РИФ, стало заметно, что Рунет — это уже не какое-то развлечение, в нем десятки миллионов людей, в нем много денег. И для многих это, мне кажется, стало сюрпризом. Все думали: «Ну, чё-то там интернет, вот они сайты делают, да». Тогда «Одноклассники» появились, еще что-то. И вдруг оказывается, что это индустрия!
А. П.: А по вашим ощущениям, в каком году интернет действительно стал настоящей индустрией для общества или для той части общества, которую сейчас описывает Карен? Когда вы это осознали?
К. К.: Для меня, наверное, тогда же. В 2008 году, особенно после кризиса, когда произошло довольно резкое перераспределение тех же рекламных денег, многие обратили внимание именно на бизнес-составляющую. Мы нашли у себя в архиве сайт 2004 года, посвященный десятилетию Рунета. И там много прогнозов от уважаемых людей, которые сейчас довольно смешно выглядят. Они сбывались первые три-четыре года, а потом Рунет сделал резкий рывок, на мой взгляд.
А. П.: Алексей, твоя точка бифуркации?
А. Б.: Я бы все-таки немножко откатился назад. И для меня где-то, наверное, это все-таки 2002, 2003, 2004 годы, когда стало понятно, что это большой бизнес. Это создание и быстрый рост крупных интернет-компаний, которые уже работают в этой среде. Это появление контекстной рекламы как одного из драйверов рекламных доходов сейчас. Я уж не помню, какой это был год. 2005, 2006, 2007 годы — это уже, извините, первые IPO, так или иначе. Наверное, это уже все-таки был бизнес.
А. П.: Одной из вех «Энциклопедией Рунета» обозначен 2007 год и выход iPhone. Как этот фактор повлиял на Рунет?
А. Б.: Ну как? У всех появились iPhone, ну ты чё?
К. К.: По-моему, начинает влиять фундаментальным образом. Мобильную составляющую теперь совсем никак нельзя игнорировать, если хотите вести бизнес в Рунете. Но я думаю, что мы еще увидим мобильный Рунет во всей, так сказать, красе. И как будут в этом плане развиваться все крупные текущие российские интернет-компании, для меня достаточно любопытно, потому что совершенно не факт, что они переживут расцвет мобильной эпохи.
А. Б.: Я думаю, мы уже видим мобильный Рунет во всей красе. Вчера или позавчера с организаторами одного достаточно крупного индустриального мероприятия обсуждали программу. Я посмотрел на программу, а там в числе прочего была секция «Дискуссия о том, будет ли Большой мобильный интернет». Когда мы дошли до этого пункта, мне сказали: «Ой, ты знаешь, мы подумали, этой темы не будет, потому что не очень понятно, с кем дискутировать».
А. П.: Кто бы сказал, что не будет?
А. Б.: Да. И надо понимать, что это мероприятие относится к достаточно знаковым для индустрии и оно именно бизнесовое.
А. П.: Ты знаешь, складывается впечатление, что именно в Вебе, в большом интернете, если хотите, все уже поделено между игроками и основная конкуренция переместилась именно в мобильную сферу, так ли это?
А. Б.: Не думаю. Понимаешь, мы сейчас живем в очень интересное время. Интересность его заключается в том, что это переходная эпоха. Я думаю, пройдет еще лет пять, и у нас не будет понимания, мобильный это Веб или не мобильный.

Я часто смотрю прогнозы того, какая доля аудитории будет «доступаться» к интернету с мобильного. Так вот, эта цифра достигает 90% на горизонте 2018, 2019, 2020 года — не так далеко отсюда. Если мы отмотаем те же шесть лет назад, то увидим, что тогда ничего этого не было.

Мы придем к тому же самому iPhone, о котором ты говоришь. Мы сейчас живем в той самой точке бифуркации, о которой был твой предыдущий вопрос. И Карен прав, интернет изменится. Интернет изменится не в том плане, что кто-то не переживет, а просто он весь изменится от изменившегося потребления. Точно так же, знаешь, но в меньших объемах он менялся, когда сначала был Netscape, потом Internet Explorer, потом появился Google Chrome, и все под него что-то переделывали. Вот это будет похожее изменение, только гораздо больших масштабов.
А. П.: Пару слов буквально о зоне .рф. В 2009 году она появилась, и многие говорили, что это путь к фрагментации интернета на национальные сегменты, закрытие внутри своих собственных границ. Каковы, по-вашему, итоги введения доменной зоны .рф?
К. К.: С этим тезисом я никогда не был согласен. Судя по статистике, домен .рф свое место занял. Количество регистраций последний год, в общем, не растет, оно остается стабильным. Он используется в рекламе, разумеется, в «наружке», чтобы легко запомнить адрес. Просто вешают «алиас» на какой-то другой сайт. К сожалению, те технические проблемы, которые существовали два года назад с теми же самыми почтовыми адресами, с неполадками в некоторых браузерах, никуда не делись. И они требуют достаточно кардинальных решений на более высоком уровне, в самом управлении интернетом, скажем так. У .рф есть своя ниша, ну и, наверное, хорошо.
А. П.: А теперь 2011 год. Это первое место России в Европе по количеству интернет-пользователей, второй по популярности язык в мире, IPO «Яндекса», может быть, что-то еще… В общем, налицо, мне кажется, все признаки зрелости. Но, может быть, какие-то события, сравнимые с теми вехами, которые мы уже отметили, произойдут в ближайшем будущем? И хотелось бы услышать ваш такой визионерский прогноз на это дело.
К. К.: Есть, конечно, такая часть, которая называется «законодательство РФ», и пока что…
А. П.: ...которая не позволяет сильно мечтать?
К. К.: Ну да, есть некие моменты, которые не позволяют прогнозировать, скажем так. Что им еще придет в голову? Те законы, которые сейчас заявляются, могут в краткосрочном периоде как-то повлиять. А в долгосрочном — правила игры должны быть. Есть Китай, в котором жесткое регулирование и в котором социальная сеть с 50 млн пользователей считается мелкой. Дело даже, наверное, не в жесткости регулирования, а в каких-то определенных правилах игры. А другие события? Если у нас все-таки будут выполнены те планы, которые были заявлены по развитию связи четвертого поколения, по развитию ШПД в малых городах, если на них хватит денег и произойдет последний скачок численности интернет-пользователей, порядка 80-85 млн через два года, то это даст достаточно серьезный приток крови как к новым ресурсам, так и к существующим. Если этого не произойдет, тогда мы увидим достаточно серьезное усиление конкуренции между сервисами. Какие-то из них могут консолидироваться, продаваться, исчезать. Я в основном про социальные сети сейчас думаю.
А. Б.: Я буду чуть более оптимистичен. Мне кажется, что наибольший сдвиг, который мы увидим в ближайшие пять, может быть, семь лет, — это сдвиг медиапотребления от текстового к визуальному. Сейчас мы рассматриваем в первую очередь интернет как буковки на экране… Даже ты смотришь на экран…
А. П.: А это буковки!
А. Б.: А это буковки, да. Но тем не менее мы уже сейчас сидим в студии и, в общем-то, пишем движущуюся картинку, некий мультик. И если мы посмотрим на статистику, то увидим, что потребление онлайн-видео в разных формах растет темпами, которые больше всего напоминают лавинообразный рост интернета в самые первые годы, в конце 90-х. Очень мало найдется людей, которые способны читать пять часов в сутки. Таких людей в принципе немного, человек не приспособлен к этому. Но очень много людей могут смотреть хорошую картинку, движущееся изображение те же пять, шесть, семь часов и т. д. И это приведет к увеличению потребления именно видеоконтента. Я не говорю в данном случае о YouTube или о каком-то UGC-контенте. Это может быть вполне профессиональный контент. Мы увидим перенос контента из одной среды в другую — в среду интернета, где мы ею будем пользоваться по каким-то своим законам. Эти законы сейчас только формируют. У нас даже названий зачастую нет для того, что сейчас происходит. В самом деле, ну не интернет-телевидение же это! Телевидение — это нечто другое. Мне кажется, что одним из главных сдвигов будет сдвиг от текстовой парадигмы к видеопарадигме, к парадигме более естественного восприятия информации.
К. К.: Кто займет эту нишу? Это будут все-таки российские ресурсы или западные?
А. П.: Вот! Это, кстати, очень интересно. Чем же силен современный Рунет, двадцатилетний? Мы традиционно сильны в поисковых технологиях. У нас собственная лидирующая социальная сеть, даже две, в отличие от других стран, где доминируют американские ресурсы. А что еще?
А. Б.: Если говорить именно о том, будут ли на этом новом фоне доминировать российские ресурсы, появится ли русский YouTube… Ну, он уже есть и даже похоже называется…
А. П.: Я бы даже сказал, он уже много раз был.
А. Б.: Да, он уже много раз был и еще будет. Но мне кажется, что особенности нашего языка в совокупности с тем, о чем раньше упоминал Карен, как раз дадут нам некую оградительную силу. Русский язык — это все-таки такая штука, которую знают 100% или 90% населения России, и он сравнительно мало распространен за рубежом. Поэтому ожидать, что весь существующий контент будет внезапно переведен на русский язык, можно, но только нашими усилиями. Поэтому я думаю, что какие-то национальные ресурсы будут существовать. Плюс ко всему надо понимать, что существуют еще всякие международные ограничения по лицензированию и т. д., что, в частности, затрудняет вход на этот рынок западным крупным онлайн-игрокам и игрокам онлайн-видео, тому же Netflix или Hulu. Понятно, что им пока неинтересно, но если бы здесь было все очень просто с лицензией, то, я думаю, они бы очень быстро сюда вошли.
А. П.: На заре Рунета в нем властвовали телеком-компании и операторы. Потом не последними людьми были хостеры, потом порталы, потом соцсети. Что сейчас? Кто сейчас главный в Рунете? Кроме РАЭК, конечно.
К. К.: Ну, я бы сказал, что у нас есть все еще «Ростелеком», который, может, и не знаком среднестатистическому интернет-пользователю, но влияние на Рунет все равно оказывает очень большое.

Все телекомы будут неминуемо всё больше и больше превращаться в сервисные компании, и [у них] всё больше будет появляться собственных интернет-ресурсов, особенно с развитием мобильного интернета.

Для них сам бог велел такое делать. Так все-таки лицом российского интернета для западного профессионала является «Яндекс», безусловно. Был, есть и будет, наверное, оставаться. Когда компания входит в расчет индекса NASDAQ, это, наверное, что-то да значит.
А. П.: С лидерами все понятно. А какие другие ниши демонстрируют рост?
К. К.: Ну, за последний год самая быстрорастущая ниша, по крайней мере по нашим наблюдениям, — это «облачные» сервисы для бизнеса. Это всяческие бухгалтерии, управление персоналом и т. п., которые заменяют «коробочные» решения на некий интернет-сервис. Там тот, кто за последние два года не вырос на 50%, на самом деле ленился, скажем так. В принципе, очень, по-моему, правильный и понятный бизнес. Он, может быть, не очень «сексуальный»… Ты не будешь ходить по какой-нибудь стартап-тусовке и говорить о том, что у тебя онлайн-бухгалтерия. Но зато деньги, деньги…
А. П.: Мне кажется, что с «Битриксом» такая история вполне работает.
А. Б.: Ну, «Битрикс» — это скорее исключение, это такое хорошее исключение, нежели правило.
А. П.: Очень даже секси.
А. Б.: Таких «Битриксов» должно быть много, но знаем-то мы только один «Битрикс». Если говорить о моей точке зрения, я буду банален: с моей точки зрения, видеореклама, вообще видео в интернете — это та штука, которая генерирует офигенный рост. И еще одна вещь, которую, я считаю, мы как аналитики, наверное, немножко все-таки проглядели: года три назад мы все не поняли, что Smart TV, эта очень банальная штука, внезапно будет развиваться.
А. П.: И выстрелит.
А. Б.: Да, и выстрелит. Удивительно, но эта штука выстрелила. Мы все пропустили, а она выстрелила. Она сейчас стреляет со скорострельностью хорошей авиационной пушки.
А. П.: В нее просто не верили!
А. Б.: Да.
А. П.: Абсолютно.
А. Б.: Именно. В Штатах цикл замены телевизора — это пять лет, у нас, наверное, чуть больше, возьмем шесть-семь. Из этих шести уже прошло два. Это означает, что, условно говоря, пройдет еще четыре, и у нас будет 100% проникновение устройств, которые могут ходить в интернет и показывать контент. Причем контент показывать не на маленьком экранчике, который надо специально доставать, его специально запускать…
А. П.: А так, во всю стенку.
А. Б.: Да. Причем стенка расположена в красном углу вашей избы! Телевизор вы вешаете не абы где, а так, чтобы напротив сесть, развалиться и удобно смотреть на нас с Кареном.
А. П.: К следующему вопросу начну подходить издалека, с примера одной из бизнес-ниш. Согласно исследованию iKS-Consulting, рынок российских онлайн-кинотеатров в 2013 году достиг объема 1,65 млрд руб.
А. Б.: Читал, исследование очень хорошее, очень профессиональное исследование.
А. П.: Да, и этот объем увеличился по сравнению с предыдущим годом более чем вдвое. Причем 1,29 млрд руб., то есть львиная доля, было получено в качестве доходов от рекламы. Какая неожиданность! Большая часть не рекламных доходов была получена за счет разовых платежей, а не абонентских. Кто-то один раз что-то захотел посмотреть. Кажется, это симптоматично и для Рунета в целом. В большинстве сфер, за исключением, может быть, ритейла или, я не знаю, каких-то инфраструктурных платежей, рекламная модель монетизации самая распространенная. Как-то исправляется эта ситуация?
А. Б.: Ты знаешь, а я не понимаю, должна ли она исправляться? Вот смотри, она, наверное, изменится и как-то, может быть, выровняется спустя поколение, может быть, два. Будем мы с тобой сидеть на пенсии и рассуждать о том, что нынешнее поколение «уже не то». Но причины такого поведения очень просты и понятны. Мы, наверное, лет тридцать жили в том, что я называю «цифровым коммунизмом». Ты включаешь телевизор, у тебя в Москве 30 бесплатных каналов. Вуаля! Если ты не москвич — хорошо, у тебя 10-12 телевизионных каналов с профессиональным контентом. Ты выходишь из дома, доходишь до подземного перехода, что ты видишь? Ты видишь ларечек, на котором написано «Любые DVD по 80 руб.». И понятно, что ты любой фильм можешь купить за 80 руб. Ты заходишь, условно говоря, на многие интернет-ресурсы и можешь посмотреть или скачать фильм. Это было и есть до сих пор. Естественно, что население к этому привыкло, и отучается оно от этого тяжело. А базовое экономическое правило-то очень простое: мы за информацию чем-то платим — или деньгами, или вниманием. Так повелось, что у нас в стране у людей внимания и времени оказывается больше, чем денег, поэтому оно предпочитает рекламную модель.
А. П.: Ну, часто абонентская модель вполне сочетается с рекламной, так что платим дважды.
А. Б.: Нет, жить «на два конца» — это же всегда приятно.
А. П.: Конечно, да. Если мы не будем принимать во внимание разный «физический» e-commerce, за что наиболее охотно готов платить российский юзер?
К. К.: За игры.
А. Б.: Да, думаю, что да, кстати.
К. К.: Однозначно.
А. Б.: Думаю, что да, потому что это та история, когда ты абсолютно не хочешь, чтобы тебя чем-то отвлекали. Здесь твое внимание 100% «куплено» контентом. История, по-моему, с Bash.org трехдневной давности. Диалог. Человек заходит в магазин и говорит: «Так, дайте мне, пожалуйста, 8 пачек макарон, 4 банки тушенки, пива — 20 бутылок и т. д.» Ему говорят:
— А чего так надолго?
— Так Diablo 3 выходит!
Человек закупается, он не готов вообще ни на что отвлекаться. И в этот момент — да, он готов отстегнуть денежку. Это нормально. Игры — это тот кейс. И, кстати, хвала Mail.ru, которая прекрасно оседлала этот кейс, ребята просто красавы.
А. П.: Алексей Беляев и Карен Казарян. Большое спасибо за столь подробный обзор истории и нынешнего состояния российского интернета и взгляд в будущее Рунета. Тоже удобно и приятно, что к круглым датам мы можем проводить некую инспекцию своего дома, в котором мы все живем, в котором нам еще жить да жить. Спасибо большое! Это была программа «Удельный вес» на SeoPult.TV, меня зовут Александр Плющев. До свидания!