Ангельская быль: инвестиционный опыт Игоря Рябенького

Сергей Иванов: Здравствуйте, уважаемые телезрители! В эфире программа «Бизнес online» и я, Сергей Иванов. Куда идет и куда уже пришел российский рынок ангельских инвестиций в стартапы? Разобраться в этом нам поможет управляющий партнер фонда Altair Capital Management Игорь Рябенький. Игорь, добрый день!
Игорь Рябенький: Добрый день, Сергей!

Игорь Рябенький, управляющий партнер Altair Capital Management.
Родился в 1950 году.
Закончил Белорусский институт железнодорожного транспорта по специальности «инженер путей сообщения».
Получил степень MBA в Академии народного хозяйства при правительстве РФ.
С 2005 года занимается инвестированием в интернет-стартапы на ранней стадии.
Является управляющим партнером фонда Altair Capital Management.
Среди проинвестированных проектов — Eruditor Group, Lingualeo, Babylist, Travelata.

С. И.: Игорь, начнем с таких подковерных интриг. Из вашего профиля LinkedIn известно, что вы занимаете свою нынешнюю должность с 2005 года, но вот, как нам кажется, самому рынку ангельских инвестиций максимум годика три. Как вы считаете, сколько на самом деле этому рынку и чем занимался фонд Altair Capital Management все это время?
И. Р.: Ну, вопрос для меня, поскольку я знаю, чем занимался Altair Capital Management, достаточно простой, я разделю его на два вопроса. Первое: я не считаю, что рынку ангельских инвестиций три года, три года второй волне — в теперешнем виде. Первые мои ангельские инвестиции относятся к середине и концу 1990-х.
С. И.: Да, так что-то гораздо больше там, чем 2005 год.
И. Р.: Да. Altair Capital Management же был создан в 2005 году как компания, специализирующаяся на инвестициях, но до конца 2010 года инвестиций непосредственно в IT не было, а у Altair Capital Management были проекты в других областях, в частности, одним из самых больших был проект в области биотехнологий, это не имеет отношения ни к IT, ни к России.
С. И.: Но инвестиции венчурными можно было назвать?
И. Р.: Это были чисто венчурные инвестиции, абсолютно венчурные инвестиции, и проект, дай ему бог здоровья, хорошо развивается, но мы из него еще не вышли, то есть горизонт остался, а уже в конце 2010 года я возобновил инвестиции непосредственно в IT. Но, еще раз, для меня это было не входом в новый рынок, это был тот рынок, в котором у нас уже были истории успеха в первую волну интернета, мы решили повторить.
С. И.: Если говорить о том, что нынешняя волна ангельских инвестиций — уже вторая, а первая волна — это был ваш личный опыт, может быть, нельзя его назвать первой волной для всех? Как тогда выглядело?
И. Р.: Ну, конечно, было достаточно немного — именно в России — таких инвесторов и инвестиций, но это уже хорошо существовало на Западе, а поскольку мне пришлось много там и пожить и поработать, то я смотрел на этот опыт, поэтому не воспринимал это как нечто новое и неизвестное. У нас были инвестиции в компании, которые были связаны с IT: интернет, платежные системы, чистое IT, — мы делали такие инвестиции в компании абсолютно классическим образом, когда находилась команда с идеей, ей давались деньги на развитие и оказывалась помощь в дальнейшем развитии, некоторые из тех команд потом проходили раунды, вплоть до NASDAQ, некоторые просто существовали, становились прибыльными. Такой опыт уже был.
С. И.: Хорошо, вернемся все-таки к той самой, как вы называете, второй волне, будем считать, что она самая первая, потому что большинству наших зрителей, скорее всего, она известна как единственная. Если взять именно рынок ныне существующих ангельских инвестиций, то какие у вас наблюдения, как он эволюционировал, закончился ли период «диких ангелов», которые пришли из нетехнологических областей, часто даже из сырьевых, и вкладывали деньги, совершенно не имея представление об IT?
И. Р.: Я бы и не сказал, что он закончился, вообще трудно провести водораздел: он как существовал, так и существует параллельно.
С. И.: Но насколько он играет роль?
И. Р.: Он играет большую роль.
С. И.: До сих пор?
И. Р.: Абсолютно. Значит, мне лично в инвестициях более удобно работать и более понятно работать с тем, что я называю «профильный инвестор». Мои первые инвестиции в новой волне были сделаны в самом конце 2010 — начале 2011 года, эти инвестиции я делал соло.
С. И.: С этим было проще?
И. Р.: Это были проекты Eruditor Group и Lingualeo.
С. И.: Да, гости нашей студии, причем неоднократные.
И. Р.: Прекрасно, горжусь! Значит, это были проекты, с которых я начал. После этого, когда я решил, что надо немножко увеличить масштабы, действительно решил, что можно заниматься этим профессионально, посмотрел, что происходит, я стал знакомиться с участниками рынка, предполагая, что мы должны прийти к парадигме, которая существует на Западе, то есть это парадигма, когда на первую инвестицию собираются всегда несколько ангелов, делят риски, друг другу рекомендуют проекты и т. д. Было много попыток, и не только с моей стороны, эту среду и структуру создать, и эти попытки продолжаются по сей день, дай бог, они увенчаются каким-то успехом. Мне не удалось в этих попытках что-то найти, но, поскольку мы уже друг с другом познакомились, оказалось, что кого-то и по «прошлой жизни» мы знаем из этих ангелов, мы старались делать несколько сделок совместно, и это хороший опыт.
С. И.: С непрофильными инвесторами?
И. Р.: С профильными.
С. И.: С профильными?
И. Р.: Я говорю про профильных инвесторов. В частности, с фондом Игоря Мацанюка, с фондом Павла Черкашина, с Константином Синюшиным у нас есть какие-то совместные сделки, но это не стало прямо таким мейнстримом, но…
С. И.: …но эволюция какая-то продолжается?
И. Р.: Эволюция есть. Теперь коснусь непрофильных инвесторов. С ними всегда сложнее, не только потому, что люди не понимают очень часто, то есть в 99,9% они не понимают специфику IT-проекта и интернет-проекта, потому что они пришли из другой области с другими правилами, законами.
С. И.: Сроками в том числе, да.
И. Р.: Эти люди приходят просто на миф о том, что наиболее эффективно на сегодня вложение в стартапы. Во-первых, это не так. Во-вторых, как и любой бизнес, если он не помножен на твой нормальный ежедневный труд, он не принесет никакого результата. В то же время, когда мы сталкиваемся с этим, мы прежде всего стараемся... Первый позыв — это не входить в такой проект, второй — обозначить правила игры, когда непрофильный инвестор выполняет роль денежного инвестора, и все.
С. И.: Ну, это, по-моему, наиболее частая роль его, нет? Как сейчас складывается ситуация?
И. Р.: Есть случаи, когда эти люди пытаются брать управление…
С. И.: Да, да, вникать.
И. Р.: …говорить стартаперу, что мы хотим обязательно контрольный пакет, мы хотим принимать участие в оперативном управлении. Иногда это только слова, а иногда люди пытаются действительно…
С. И.: Ну, когда-нибудь увенчивались успехом такие попытки?
И. Р.: Успехом нет, но, как я говорю, у меня есть несколько проектов, в которых я столкнулся с непрофильными инвесторами. По большому счету, это достаточно большая дополнительная работа для нас.
С. И.: А что вы скажете о файндерах — о людях, которые якобы помогают найти инвесторов для стартапа? Что это за явление?
И. Р.: Я к этому отношусь достаточно скептически, то есть я понимаю, что, когда у тебя есть уже устоявшийся традиционный бизнес, роль этих файндеров или брокеров достаточно, может быть, существенная просто потому, что она помогает разгрузить голову руководству компании и провести все процедуры, провести «упаковку» компании как нормального актива, который продается целиком или частично, и провести переговоры со всеми контрагентами на рынке.

С цивилизованными файндерами именно для стартапов на нашем рынке я не встречался.

С. И.: То есть как явление вообще это вполне имеет место, но только у нас в России несколько не сложилось?
И. Р.: Нет, вот на уровне стартапа, я считаю, это какие-то сапоги всмятку, то есть непонятно зачем, потому что у людей еще ничего нет…
С. И.: А он уже ищет им инвестиции.
И. Р.: Да, а он ищет им инвестиции. Извините, ребята, есть полная инфраструктура, у нас проходит масса событий, практически все — ну, не все, конечно, но очень многие, — события бесплатные. Есть очень много площадок, где можно о себе заявить, опять-таки бесплатно. И дальше делай свой продукт, хотя бы прототип, показывай его, «светись», пиши о себе. Тема модная, подхватываемая везде. Зачем тебе нужен какой-то файндер?
С. И.: Для стартапов это, наверное, какой-то волшебник, который знает правильную дверь, как в нее зайти, как сказать правильные слова, а какой продукт, в общем-то, здесь не играет никакой роли. По-моему, так, да?
И. Р.: Ну, получается, да. Но опять-таки я еще ни разу не видел, чтобы это реально работало, то есть, может, кто-то видел, я — нет.
С. И.: Вот, на ваш взгляд, верно ли представление о том, что фонды испытывают дефицит хороших продуктов, и на самом деле если у вас действительно хороший продукт, то вас обязательно найдут, каких-то особых сверхусилий не нужно прилагать — продукт есть продукт?
И. Р.: Это говорили два года назад, частично говорили год назад. Ситуация сильно поменялась в силу тренда, моды и т. д. Проектов появляется просто какое-то неизмеримое количество.
С. И.: Бешеный поток идет, да.
И. Р.: И если два года назад, когда мы начинали, то есть я говорил всем знакомым, фаундерам: «Пожалуйста, если приходят проекты, перенаправляйте, будем смотреть…» Мы уже давно этого не делаем, потому что мы и так захлебываемся, в общем-то, в этих…
С. И.: То есть, получается, сверхусилия необходимо прилагать? Предположим, что у меня есть хороший…
И. Р.: Сверхусилия? Я считаю, надо предлагать, никакие не сверхусилия. Делай грамотный питч, хорошую презентацию, и чтобы твой продукт чего-то стоил, тогда тебя увидят.
С. И.: А, получается, что как раз тезис-то верный: если у тебя продукт есть — тебя увидят, то есть специальными особыми связями…
И. Р.: Нет.
С. И.: …сверхвеликое количество писем писать нет необходимости, грамотный питч — и продукт будет заметен?
И. Р.: Ничего не нужно. Как правило, когда человек говорит: «Вот, я прошел сто фондов, переговорил уже со всем рынком, меня не видят, со мной не хотят разговаривать». Причина простая: либо он делает ерунду, либо — что очень часто я вижу — проект хороший, нормальная команда, все делается правильно, но они абсолютно не умеют коммуницировать.
С. И.: Вот как раз вы упоминали о том гигантском потоке проектов, который через вас проходит, и интересно ваше мнение о том, насколько изменился сейчас стартапер, расстался ли он с детскими болезнями, может быть, немножечко уже повзрослел и поумнел, стал ли он планировать лучше, лучше понимать рынок?
И. Р.: Нет.
С. И.: Какие болезни остались, все?
И. Р.: Все.
С. И.: Все болезни остались?
И. Р.: Абсолютно все те же. Почему? Я одно время даже начал писать и думал, книгу им написать или брошюру…
С. И.: Наставления, да?
И. Р.: В итоге это вылилось в какие-то публикации просто, какие-то статьи, интервью на эту тему, потому что все делают одни и те же ошибки. Ну, не все, но подавляющее большинство. Причем даже часто это не зависит от зрелости проекта и зрелости фаундера. Прямо надо им написать десять заповедей, чего не делать. В общем-то, реально ошибки одни и те же, и мне иногда уже даже скучно, потому что я разговариваю с ними и говорю одни и те же прописные истины, которые мной, другими участниками рынка сто раз описаны. Я у себя решил сделать уже после этих всех публикаций — мы на сайте Altair Capital Management выложим, то есть «Чего не делается, когда вы к нам обращаетесь?»
С. И.: Причем мне кажется, что вы уже не первый, кто говорит эти фундаментальные истины, эти десять заповедей…
И. Р.: 100%!
С. И.: … которые, по-моему, с детства любой стартапер должен изучать, с первого класса.
И. Р.: И тем не менее они делаются. Причем ладно бы, если бы это только наши и незрелые какие-то…

Я вчера общался с предпринимателем, которого мне даже трудно уже назвать стартапером: у него сделан один бизнес, хороший, многомиллионный бизнес, он сейчас сделал новый, представил мне как ангелу бизнес-план, мне нравится он сам, нравится подход, нравится то, что он сделал. Но я посмотрел на его бизнес-план и ужаснулся.

И вот мы с ним вчера, это не российская компания, по Skype…
С. И.: Как минимум половина, битый хотя бы, продукт есть в любом случае.
И. Р.: Да, есть, конечно. У него не только продукт, у него уже 500 тыс. пользователей этого продукта, но это не избавляет абсолютно от абсолютно детских ошибок, о которых мы говорим. И это не страшно! Многие ошибки как раз вызваны тем, что люди не понимают, что есть некие другие законы жанра. У IT-стартапа есть законы жанра, не только у IT-стартапа, но я ими занимаюсь, и у IT-стартапа в частности, люди про это…
С. И.: Может быть, это нормальное разделение труда, то есть стартапер создает продукт, руководствуясь своим гением, интуицией определенной, а бизнес все-таки, наставления в бизнесе как раз, может быть, бизнес-ангел и мог бы взять на себя, поправить его и направить?
И. Р.: Мы этим и занимаемся практически со всеми этими командами.
С. И.: Да, в общем-то, это как раз и не страшно. Тем не менее есть мнение, что стартаперское движение потихонечку кое-где, в каких-то областях, расстается с детством и переходит к такой юношеской задумчивости, и одним из признаков этого юношеского возраста является задумчивость о том, что не у каждого инвестора можно и нужно брать деньги, что не с каждым стоит иметь дело. Если раньше они готовы были бежать к любому, кто даст деньги, невзирая на детали, то сейчас уже появляется некая разборчивость. Вы согласны с тем, что действительно не у каждого инвестора стоит брать деньги?
И. Р.: 100%.
С. И.: А какие бы советы тогда дали стартаперу, как определить ему, у кого стоит, у кого не стоит?
И. Р.: Я уже давал, совсем недавно «Секрет фирмы» брали интервью, как раз у них был большой материал.
С. И.: Замечательно, мы, в общем, повторим еще в прямом эфире.
И. Р.: Что нужно понимать? Первое: инвестор — это не просто человек, который дал деньги, это твой партнер на определенном куске твоего бизнеса и твоей жизни, поэтому посмотри…
С. И.: Это прямо какие-то семейные отношения получаются!
И. Р.: Получается так, потому что если нормальный проект, нормальный фаундер, он живет своим проектом, и тот человек, который ему становится соинвестором, становится ему партнером, партнером до момента, когда проект станет прибыльным, партнером до момента, когда придут другие инвесторы. На неопределенное количество времени. С этим партнером надо считаться.
С. И.: То есть вы имеете в виду психологические факторы, совместимость некую?
И. Р.: Психологические. Насколько человек, который дал деньги, вообще понимает, куда он вкладывает. Ну, мы только что говорили про непрофильных инвесторов. Нередки истории, когда приходит человек: да, отлично, мы тебе дадим столько-то денег, иди, все, мы тебе сейчас даем 20 тыс., но мы тебе дадим 200. Человек — все, нормально, вроде подписались, нанял людей, месяц прошел — дальше не дают. Почему не дают? Они говорят: «Прибыль где?» А как?..
С. И.: То есть он изначально не понял то, во что вкладывает деньги.
И. Р.: Да, либо прошло уже время инвестирования:
— Ну, хорошо, где результат?
— А результата нет, еще не успели, не получилось…
— Ну, хорошо, вот тебе месяц сроку, деньги, вот тебе процент счетчика.
С. И.: Такой личный вопрос: у вас были случаи такие, когда стартапер отказывался от ваших денег?
И. Р.: Были.
С. И.: Были?
И. Р.: Да.
С. И.: Чем они руководствовались? Они боялись?
И. Р.: Боялись.
С. И.: Боялись?
И. Р.: Один случай, наверное, у меня был такой.
С. И.: Вы же вряд ли попадали под те типажи, которые вы сами описывали.
И. Р.: Нет-нет, я думаю, может быть, мне даже трудно сказать, почему…
С. И.: Возможно, он как раз и хотел какую-то «песочницу» получить, наверное, нет?
И. Р.: Нет, наоборот, у стартапера была супер какая-то…
С. И.: … амбициозность?
И. Р.: … суперответственность, с одной стороны, а с другой стороны, мне кажется, он все время боялся продешевить, стартапер же, беря деньги, отдает некую долю проекта.
С. И.: То есть был уверен, что он так выстрелит, что эта доля будет слишком велика?
И. Р.: Может быть! Я не стал с ним разбираться, а легально я мог его не отпускать, потому что он стал уходить у нас, когда уже были подписаны все документы, сформирована компания и перечислен первый транш.
С. И.: Да.
И. Р.: То есть он уже не может подыматься и уходить.
С. И.: Но вы его отпустили, тем не менее?
И. Р.: Я его сразу отпустил, потому что зачем?
С. И.: Тот самый психологический фактор, когда должен быть у тебя партнер, а не…
И. Р.: Я не хочу, зачем я буду? Это как, условно говоря, я вчера женился, сегодня она говорит: «Я тебя видеть не могу!» — а я говорю: «Нет, нет, извини, у меня штамп есть».
С. И.: Да-да, тарелочки отдельно…
И. Р.: Ладно, я сказал: «Все, до свидания!» Мы потеряли некие, небольшие совсем деньги, ему пожелали счастливого плавания, я не слежу за его успехами, но, по-моему, где-то плавает.
С. И.: Хорошо, продолжим дальше, и тогда вопрос к вам следующий: какие ниши, на ваш взгляд, сейчас актуальны, какие недооценены и какие переоценены? Насколько я знаю, вы интересуетесь проектами в области здоровья, в области образования, и, например, как вам та же ниша travel, которая считается переоцененной, что вы скажете?
И. Р.: Я вообще считаю, что вот этот биржевой подход, и он у нас очень часто, у журналистов…
С. И.: Все думают, что он решает что-то.
И. Р.: Нет, они вот думают, что вот, биржевой подход, и меня достаточно часто раздражает, потому что мне звонят, и их не интересует суть проекта, что он решает, а интересует: «А вы сколько денег дали, за какую долю?» Я говорю: «Ребята, в проекте гораздо…»
С. И.: Проект индивидуален.
И. Р.: Да, он ничего не скажет вам, ни как проекты на рынке оценены, ничего, потому что мы исходим из этого, вообще никогда не оперируем терминами «оцененная — недооцененная область». Я скорее ориентируюсь на то, что мне интересно лично.
С. И.: Но вы же соотносите свой интерес с тем, что происходит на рынке, правильно?
И. Р.: Да, соотношу: насколько большая конкуренция на рынке, насколько интересную задачу ставит перед собой фаундер и насколько он способен ее выполнять.
С. И.: Предположим, что вам интересен какой-нибудь travel-проект, но вы видите, что этих проектов сейчас много, конкуренция высока, а страна... Скажем так, половина живет в деревне Гадюкино, в которой даже интернета нет.
И. Р.: Я воздержусь!
С. И.: Несмотря на то, что интересно?
И. Р.: Есть очень много таких проектов, но travel — это не самая моя большая область интереса.
С. И.: Ну, мы взяли сценарий.
И. Р.: Но по travel очень много обращений просто, проектов масса. Некоторые проекты очень интересные, и некоторым я от души советую закрыть и делать что-то другое.
С. И.: Хотя хорошие?
И. Р.: Хотя проект хороший, да. Потому что люди очень часто ошибаются в мультипликаторах, то есть, когда они считают потенциально размер своего адресуемого рынка, им свойственно ошибаться на порядок, на три порядка, и в результате человек не понимает, что, в принципе, он делал вроде бы масштабируемую идею, а на самом деле при затратах, я утрирую, миллион долларов в год он обречен зарабатывать 15 тыс., и все.
С. И.: То есть биржевый подход все-таки какой-то имеется как основание?
И. Р.: Нет, это не биржевой подход, что все проекты такие, потому что есть Booking.com, допустим, или Airbnb, и есть их 150 тыс. клонов.
С. И.: Да.
И. Р.: Не потому, что клонировать плохо, а потому, что тупо склонированный проект — это не гарантия успеха. Либо есть проекты, которые решают некую вроде бы потребность рынка, но потребность оказывается надуманной, и, в общем-то, и не знает никто, что она есть. Чем это плохо? То есть она, может быть, существует, потребности можно и создавать, но если про эту потребность и не знают, значит, фаундер должен отдавать себе отчет: сколько мне будет стоить и по каким каналам я до людей донесу, что у них такая потребность существует?
С. И.: Да, внедрю им потребность.
И. Р.: А про это вообще не думает, то есть вот мне пишет... Это уже фаундер того проекта, который я уже финансирую, он сделал продукт, продукт достаточно неплохой, когда прислал мне план — там столько-то пользователей за два месяца, мизерный бюджет. Ну, я, конечно, вместо того чтобы хлопать в ладоши, начинаю проверять, а у него вообще понятия нет, написал с потолка. «Я так чувствую». Я говорю: «У тебя есть большая…» — действительно, я вижу то, что он сделал, это проект из области здорового образа жизни, к которому мы близки.
С. И.: Да, большой потенциал.
И. Р.: Хороший потенциал, реально неограниченный рынок, но никакого понимания у человека, как он… Конечно, ушел на доработку, никаких следующих траншей не будет, пока не доработает. Поэтому вот когда подходят и говорят: образование занижено, travel завышен, — давайте, что конкретно?
С. И.: Попроектно.
И. Р.: Да, попроектно, и будем смотреть, потому что да, базовая [потребность] известна, это знаете, как раньше говорили: люди всегда будут есть — надо заниматься продуктами питания, люди всегда будут что-то носить — надо заниматься одеждой.
С. И.: Но есть же чисто количественные показатели: если travel-проектов очень много, значит, каждый новый игрок становится в очередь.
И. Р.: Travel-проекты? Даже есть проекты, в которые я вкладывал, я ребят спрашивал:
— Вот почему вы этим занялись? Вы вроде и не заядлые путешественники, и в travel-бюро не работали?
— Ну, мы сидели, мы понимали, что мы хотим заняться интернет-проектом, мы там посмотрели, а где это?.. Ну, вроде travel.
С. И.: Понравилось.
И. Р.: — Ну, понятно! Ну, посмотрели, много турбюро, а давайте делать в интернете. — Я говорю:
— А вы не посмотрели, сколько этих турбюро и туроператоров каждый год разоряется?
— Ну, мы не такие, у нас получится.
И кстати, меня убедили, я денег дал.
С. И.: Хорошо, да. Но, предположим, диалог пошел бы так: «Есть еще недооцененные ниши. Ребята, вот вы вполне талантливые стартаперы, могли бы заняться вот этой нишей. Вот она вам лично интересна?» Вы считаете ее недооцененной, может быть, со своей точки зрения.
И. Р.: Есть много недооцененных ниш, в которые, допустим, я не лезу, а эти ниши — высокотехнологичные проекты, их много, которые создают middleware-инструментарий и т. д., а они реально востребованы, они дорогие и т. д., но этим действительно нужно заниматься, я не готов инвестировать в такой проект. Я когда-то занимался сам hi-tech-проектами, сейчас мне больше не хочется становиться фаундером и CEO проекта, но действительно там есть ниша. А сам я стараюсь в них не инвестировать, просто потому, что может не хватить моей экспертизы, чтобы оценить, в ту ли технологию вкладываешь, — это если о недооцененных. Я считаю, что, конечно, у нас рынок образования огромный, конкуренции хватает, но тем не менее здесь очень много места. Рынок по здоровому образу жизни уже тоже «захватали руками», но в основном делается нечто, на мой взгляд, невостребованное и ни к чему, там какие-то проекты очень поверхностные.
С. И.: Например?
И. Р.: Ой, ну что самое распространенное? То, что тебе будет твоя программа тренировок на день или считать тебе твои сожженные калории…
С. И.: Шаги, калории и сон, да.
И. Р.: Да, вот эти. Я не говорю, что это не нужно, но это то, что лежит на поверхности…
С. И.: Тот самый пузырь, да.
И. Р.: И в принципе, я считаю, что должны появиться более продуманные, более комплексные проекты, которые не будут хватать только какую-то одну сторону. Они начинают появляться, я смотрю внимательно, в России пока не вижу, я смотрю внимательно пока за американским рынком, за европейским рынком — проекты начинают появляться в этой области. Я считаю, что там огромный потенциал, потому что действительно, здоровый образ жизни — это триллионные рынки в мире.
С. И.: Не секрет, что у нас большинство стартапов — это копикэты американских проектов, но уж если так повелось, то можете…
И. Р.: Ну, не только американских, любой успешный проект сразу копируется.
С. И.: Ну, мы уже по привычке говорим «американских», поскольку там видим центр сосредоточения индустрии. Вы можете дать совет стартаперу, что уж если они копируют, то как это делать с умом и применительно к нашему рынку? Как провести локализацию того западного проекта под наши условия?

И. Р.: Я вообще считаю, что копикэты — это не стартаперские проекты. У меня попадаются копикэты, хотя они не делались специально как копикэт, но близки по духу, может быть, один проект делался специально.

Я считаю, что копикэты — это вообще менеджерские проекты, то есть это не просто «ой, я увидел, как хорошо YouTube или eBay развивается, давайте сделаем». Нет, это должны быть люди, которые, допустим, либо с хорошими технологическими знаниями, либо с четким менеджерским подходом, как это не только скопировать, как выстроить все потоки и…
С. И.: Да, да, и локализовать на нашем рынке.
И. Р.: … и как это реально превратится в бизнес. Обычно фаундеры этого просто не понимают, не знают, это менеджерский такой скорее…
С. И.: Получается, что у нас стартаперское движение и не стартаперское вовсе, а в большей степени, какое-то…
И. Р.: Нет, почему? Ну, успешных проектов-копикэтов очень мало, и те, которые я знаю, которые рынок знает, сделаны действительно сильными лидерами, которые не только инвестировали туда деньги, которые инвестировали туда и свой труд, время и т. д. И потом, очень многие эти проекты начинают эволюционировать в сторону, потому что еще одна ошибка... Я говорю этим «копистам»: «Ну, не стоит этим заниматься». Почему, допустим, мы перестали боятся, когда копируют наши проекты? Они могут скопировать проект, они не могут скопировать команду, они не понимают, что у команды будет через шаг, через два, через пять. Наши хорошие проекты имеют план на три-пять лет, не то что план — видение. Скопировав их веб-сайты и попробовав попастись на той же поляне, невозможно это сработать, и если ты, человек, думаешь: «Вот, успешный проект, я сейчас заработаю по легкой денег, потому что его скопирую», — как правило, это обречено.
С. И.: Но они ведь не совсем детально копируют, идет какая-то адаптация, локализация, применительно к нашему рынку.
И. Р.: Тогда это уже становится своим продуктом на тему, это имеет право на жизнь.
С. И.: То есть тогда уже это не копикэт?
И. Р.: Да, это уже не копикэт. Копикэтом, я считаю… Самый успешный у нас копикэт — это был Mail.ru.
С. И.: В чистом виде, да?
И. Р.: То есть когда он появился, я, честно говоря, абсолютно недальновидно говорил: «Ну, блин, чего интересного?» Мне никогда не было интересно копировать. Ну, вот есть HotMail.com, вот сделали Mail.ru, ну и что там? Ну да, это показывает, что надо было мозги иметь, это действительно очень успешный копикэт. Хотя, конечно, когда он разросся…
С. И.: …он стал вполне самостоятельным явлением.
И. Р.: Да, это огромная машина, но базировалась она на чистом копикэте.
С. И.: Как раз о факторе времени я хотел еще задать вопрос: коль скоро все-таки повелось, что у нас копируются «горячие» западные проекты, может, есть смысл в копировании, если рынок западный опережает наш лет на пять? Может быть, как раз это хорошо —скопировать на опережении, тогда проект «выстрелит» в нужном месте в нужное время, опередит рынок? Вообще, возможно ли опередить рынок?
И. Р.: Ну, опережать рынок можно, но я бы сильно не рекомендовал, потому что, как говорится, в нужное время в нужном месте.
С. И.: Да. Вот мы скопировали какой-то проект…
И. Р.: Вы скопируете проект, до которого рынку дорастать пять лет…
С. И.: Да.
И. Р.: Вам этот проект надо пять лет поддерживать, развивать, смотреть на технологию, то есть вы уходите скорее в область research и development, исследовательский проект, а это очень тяжело, больно, дорого. Желательно рассчитывать свой проект так, чтобы к моменту выхода на рынок была сформирована потребность либо, выйдя на рынок, вы за какое-то время, пока у вас есть деньги инвесторов и способность привлечь деньги инвесторов в этот проект, смогли сформировать такую потребность и дать возможность людям узнать о ней и начать пользоваться. Если нет, и примеров тому тьма, вспомните Newton от Apple, который…
С. И.: Да, опередил время, да.
И. Р.: Да, какой iPad, а какой Newton — десять лет разница почти. Но у одного — ошеломляющий успех, у другого — ошеломляющий провал, хотя он был абсолютно хороший, просто он был раньше времени.
С. И.: Да, раньше времени.
И. Р.: И таким примерам нет числа. Я говорил, по-моему, что фотография — это мое хобби. Пару лет назад появился проект Lytro в Америке.
С. И.: Да.
И. Р.: Ну, такая небольшая трубочка, ты нажимаешь…
С. И.: ...которая позволяет фокус делать уже после съемки камеры.
И. Р.: Да, для незамороченного фотолюбителя очень хорошо, ты там выбрал кадр, нажал на кнопку и получил.
С. И.: И покойный Джобс как раз им очень заинтересовался, говорил, что это будущее фотографии.
И. Р.: Это очень интересный подход, и я думаю, мы еще увидим следующие итерации.
С. И.: Да, как видишь, так и снимаешь, в общем.
И. Р.: Но что оказалось? Технология их еще не готова, и когда люди смотрят: ага, 400$ и технология, которая дает двухмегапиксельную картинку — о-па, а рядом за 100$ камера, которая дает 20-мегапиксельную, навороченную, с кнопочками, Wi-Fi и т. д.
С. И.: …встроенную в гаджет, который уже с собой.
И. Р.: Он говорит: «Нет, стоп, я эту технологию не хочу, я куплю традиционную». И у них сейчас большие сложности. Я им желаю, чтобы они…
С. И.: Им надо дожить до своего времени
И. Р.: Конечно, конечно до своего времени, и доразвить технологию до момента, когда она будет конкурентоспособна по отношению к другим. Пока это такая игрушка для энтузиастов, а это не оплачивает усилия инвесторов и т. д.
С. И.: Возникает сразу вопрос о том, что, может быть, такие проекты должны финансироваться из более серьезных источников, и здесь интересно повышение роли как раз государственных фондов, вообще государства, его заинтересованность в стартаперском движении. Насколько я знаю, вы каким-то образом принимаете и принимали участие?
И. Р.: Не могу сказать, я в государственных проектах участие не принимаю, то есть когда-то принимал, будучи сам стартапером.
С. И.: Да, все-таки стартапером. Насколько компетентны современные фонды государственные?
И. Р.: Смотрите, я считаю, что это необходимо, государственная поддержка для таких проектов, для наукоемких, для проектов с большим сроком технологической разработки абсолютно необходима, если мы хотим, чтобы у нас в стране появлялись эти наукоемкие продукты, потому что research-бюджеты западных hi-tech-корпораций огромные. У нас таких нет, потому что у нас таких корпораций нет. А если взять IT-рынок, а я в классическом IT-рынке провел много лет, больше 20 лет занимался IT в России, в общем-то, мы в основном занимаемся перепродажей западных технологий, в общем-то, своего yt создается почти ничего, соответственно, и нет больших R&D-бюджетов — то, что есть на Западе, — и на Западе, помимо этих огромных бюджетов, есть еще большие гранты и поддержка от государства, межгосударственная, которая направлена на это развитие. У нас это появилось. Дай бог, чтоб это приняло цивилизованные рамки. Я глубоко не изучал тему, но сейчас меня даже иногда подзуживает этим заняться более плотно, потому что приходят ко мне проекты, на мой взгляд, интересные, хорошие, понятные. Значит, я им говорю: «Вам в “Сколково”, очевидно». «Ну, — говорят, — обращались три раза, отказали». Я говорю: «Значит, я что-то не понимаю там по критериям». Почему я им так говорю? Я вижу, что проект полезный, нормальный, мало того, я понимаю, что он коммерческий и будет востребован, но, допустим, на доведение технологии требуется полтора года и миллион долларов. Вы коснулись моего участия, а я не участвую непосредственно в госпроектах.
С. И.: Но некий опыт был все-таки?
И. Р.: У меня есть сотрудничество с двумя институтами, это мы участвовали в двух конкурсах и в обоих конкурсах были номинированы. Один конкурс — у Московского посевного фонда, как раз решили поменять технологию — давать гранты непосредственно на проекты, в которые бизнес-ангелы инвестируют, а Московский посевной фонд выделяет кредитные деньги, возвратные инвестиции. Это, конечно, дорого, понятное дело, но, с другой стороны, позволяет, допустим, нам как ангелам дать больше денег в какие-то проекты, потому что если я инвестировал в проект и в этот проект еще Московский посевной фонд добавил деньги, значит, у проекта больше шансов на то, чтобы дойти до следующей стадии или до успеха и т. д. Поэтому мы охотно взаимодействуем с этим фондом, работаем. Пока что, в общем-то, все весьма позитивно. Многовато бюрократии, но делать?
С. И.: Да, без бюрократии никуда.
И. Р.: И второй момент, я не знаю, наверное, вы наслышаны уже про площадку API Moscow.
С. И.: Да.
И. Р.: Вот эта площадка, где тоже был конкурс, участвовало более 20 компаний, и Altair Capital Management оказался тоже в числе победителей конкурса, на этой площадке мы сейчас, несколько посевных фондов вместе, проводим совместную акселерацию наших проектов. Физически это только стартовало, еще недели не прошло, рассчитан первый поток на шесть месяцев, когда-нибудь сможем обсудить результаты.
С. И.: Ну что ж, Игорь, большое спасибо! Вы помогли нам составить некую картину, причем не статичную, а вполне эволюционную картину рынка ангельских инвестиций в России. Опыт эксперта и самого активного участника этого рынка для нас бесценен. Спасибо, что нашли время к нам прийти!
И. Р.: Спасибо вам! Если пару слов сказать в заключение, я считаю, что ничего на этом рынке не замерло, все только начинается. Реально, ребята, если у вас есть стоящие идеи, занимайтесь, делайте, если вы понимаете потребности рынка, способны сформулировать — вас услышат. И то, что сейчас происходит: последние тренды, действительно серьезные сделки на рынке, переход многих стартапов уже в серьезную фазу, — это подтверждает.
С. И.: Ну что ж, я присоединяюсь к мнению Игоря Рябенького, и, если у вас есть серьезные идеи и серьезные проекты, не отчаивайтесь, дерзайте, вас обязательно услышат. А мы также предлагаем вам оставаться с нашим телеканалом, смотреть наши передачи, предлагать темы. Всего вам доброго, пока!